Мой одноклассник Саша Гройсман неплохо устроился в Тель-Авиве. Он преподает в университете математику и получает 25 тысяч шекелей.
Саша снимает квартиру к югу от центра, где он живет со своей мамой Анной Петровной. Их район нельзя назвать престижным, зато он малоэтажный, тихий и старый.
На соседней улице есть прекрасная фалафельная лавка, где можно перекусить, а через квартал - китайская прачечная, куда он относит белье.
Квартира находится на первом этаже, у нее есть отдельный вход и небольшое патио. В этом патио и коротает время Анна Петровна. Она вяжет Саше красный шерстяной шарф.
Температура в Тель-Авиве никогда не опускается ниже ноля и теплый шарф здесь совершенно избыточен, но Анна Петровна не знает об этом. Она также не знает, что находится в Израиле, не знает какой сейчас год и сколько лет ее сыну.
Каждое утро перед работой Саша распускает все, что она связала за день, отдает матери узловатый клубок и усаживает ее во дворе.
- Надо будет купить новых ниток, - говорит он. - Этими она вяжет уже два с половиной года. В день по метру. В год - 365 метров. Итого - 912,5 метров. Почти километр гипотетического шарфа.
Саша считает без всякого калькулятора, прямо как Человек Дождя из одноименного фильма. И меня каждый раз это удивляет. Я уже не говорю про всякие интегралы с дифференциалами, которые лежат у него в портфеле.
Затем Саша обнимает маму, она на секунду оживает и с неожиданной требовательностью произносит:
- Ты не забыл взять сменку, сынок?
- Не забыл, - отвечает Саша.
- Не задерживайся после школы!
- Конечно, мам, сразу домой.
Саша берет портфель с интегралами и садится на велосипед. Анна Петровна улыбается, глядя сквозь Сашу и время. Крутятся велосипедные спицы, мелькают спицы в ее руках.
У сиделки сегодня выходной. Саша кормит маму ужином и мы идем гулять.
- Ты не боишься ее оставлять? - спрашивает Ира.
- У нее на руке GPS-трекер - отслеживает местоположение, - поясняет Саша. - Но вообще мама мирная, никуда из дома не выходит.
Мы садимся в уличном кафе и едим фалафель с хумусом и кунжутной пастой. Пахнет пережаренным маслом и кофе. Мимо нас проходят две девушки с автоматами, арабы в куфиях, парень с зелеными волосами и женщина с четырьмя собаками, запутавшимися в поводках. А всего сто лет назад здесь были лишь песчаные дюны.
- Что я буду делать, когда она умрет? - говорит Саша. - Кто будет провожать меня в школу?
- Ты уже не учишься в школе, - напоминаю я.
- Я знаю. Но она же меня туда провожает.
- А ты не думал, что она немного сковывает твою жизнь? - осторожно спрашивает Ира. - Может быть со временем тебе станет без нее легче...
- Ты говоришь как тот врач! - возмущается Саша. - "Болезнь прогрессирует, потерпите, недолго осталось..." А мне нечего терпеть, не хочу, чтобы она умирала. Пусть живет... пусть хоть как, в любой форме. Она должна закончить мне шарф. Я хочу длинный шарф, длиною в экватор.
На следующий день все повторяется.
Анна Петровна сидит в своем кресле и вяжет. Она совершенно неподвижна, только тикают спицы в ее руках. Тик-так, тик-так, вне времени, вне пространства, посреди песчаных дюн, в белом бетонном городе. Женщина вяжет шарф своему сыну. Жизнь продолжается пока длится это движение, пока не закончена её работа.
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.