"Марина, однажды, когда я был совсем один, была осень, только-только началась; и был дождь - летний, ливневый, небо было в тучах, но не всё, и дождь был сумасшедшим, но солнечным. А потом гроза - гром, молнии - и всё на моём огороде! Я выбежал из дома, пошёл навстречу дождю, раскинул руки, как на кресте; о, какое сильное чувство гибельного восторга было тогда во мне. Мне казалось, что молния непременно ударит в меня, и я этого хотел. но из соседнего дома выбежала женщина с безумными глазами, женщина только что вселившаяся в этот дом; и она прижалась ко мне, прикрывая меня от Дождя, от Горома и Молонии. Это была Татьяна-Омелия.
И мы вместе ушли в мой домик.
Вот и всё событие. вот и всё, что было."
Михаил Анищенко-Шелехметский 04.05.2012, 22:00
-----------
МА-Рина, дышу воздухом твоего перевода. Голова кружится.
Я ведь два года писал роман, где главными действующими лицами были Артюр Рембо (в романе Артур Римбо - так написано в кнгиге знаменитого алхимика) и молодой русский поэт, вынужденный отвечать по долгам своей предыдущей жизни. Я зашёл в тупик. Бросил. Но теперь, после нашей встречи, видимо, снова (поздней осенью) возьмусь за работу.
Нельзя проходить безнаказанным мимо таких знаков и повелений.
Я тебе позже напишу. Когда я просто разговариваю с женщиной, мои Татьяна и Омелия теряют сознание и, обнимаясь, летят в тартарары. Объяснить им ничего невозможно, поэтому с женщинами я не разговариваю и не смотрю на них.
Прикасаюсь к тебе, как прикасаются друг к другу дети, играющие в одной песочнице. Читай стихотворение Марианна - только что разместил для тебя.
Мишенька, что-то переживаю немного.ты не унывай только! Дождик окатил тебя всего светлыми брызгами.и говорит: всё будет хорошо у тебя.
Многие люди читают тебя с благоговением и просто боятся что-нибудь не то сморозить.точно! будь же снисходителен к поэтам и поэткам! :))
пожалуйста...
вот когда-то я переводила А.Рембо.это сохранилось:
Une saison en enfer
1.
В былые времена, мне помнится, жизнь была пиршеством, где раскрывались все сердца, где всякого вина искрились струи.
Однажды вечером я предоставил Красоте мои колена. И я нашёл - она горька. И оскорбил её.
Я ополчился против справедливости. Я обратился в бегство.
О ведьмы, нищета и ненависть, вам я доверил драгоценное.
Достиг же лишь того, что, обратившись внутрь себя, лишился всякой человеческой надежды. На всякую отраду, - заглушить, - я падал хищным зверем, и оглох. Звал палачей, чтоб, погибая, впиться в рукояти их орудий. Звал бедствия, чтоб задохнуться в персти и крови. Боготворил беду.
Я возрастил себя в грязи. Обсох в дыханьи злодеяния. Недурно отыгрался в дурака, и вешняя пора мне подарила хохот полоумного.
В последние же дни я был на грани испустить последний непотребный звук. И восхотел вернуть ключ к пиршеству былому, где может вновь сумел бы возжелать.
Ключ этот - милосердие, и это - вдохновенья свет, я пребывал во сне.
"Ты навсегда останешься собакой", - возник нечистый, что венчал меня такими сладостными маками, - "Достоин ты погибели с твоими похотями, себялюбием и всеми смертными грехами".
О, я много на себя беру, но умоляю вас, любезный сатана, не воротите лик! И в ожиданьи мелких запоздалых гадостей, я посвящаю вам, вам! кому так пО сердцу в писателях отсутствие таланта донести или преподнести, вот эти несколько паршивеньких листков из дневника отверженного.
Мишенька, ты же гений, радость.
будь милостив)
а я тебя крепко-крепко обнимаю.
----------------
Дождь мой нескончаемый, спасибо за твою расположенность ко мне. Очень это важно для меня. Держусь за соломинку в воде всемирного потопа, а она не тонет - золотая на голубом!
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.
