Поэзия

Поэзия...
А что такое поэзия? Как правило - это рифмованная проза.
Достаточно вспомнить творчество Андрея Белого: "Москва", "Петроград",
его "Симфонии" и даже воспоминания. Но это не поэзия - это опоэтизированная
проза. Народ не любит поэзию, а опоэтизированную прозу - тем более.
Поэтому, кроме специалистов, никто не читает прозу Белого.

Я, что-то не припоминаю писателей аналогичного жанра.
Но у Белого это всё таки проза,
я сейчас не говорю о его стихах, А вот "Евгений Онегин", да половина его - поэтизированная проза. "Мой дядя самых честных правил/ Когда не в шутку
занемог..." И это поэзия? А что такое тогда проза?

Вот, например, известное почти всем (хотя бы начало)
стихотворение поэта второго ряда, как говорят знатоки.
(Себя я к ним не отношу)

Плещеев Алексей Николаевич (1825 - 1893)
«Травка зеленеет»

Травка зеленеет,
Солнышко блестит;
Ласточка с весною
В сени к нам летит.
С нею солнце краше
И весна милей...
Прощебечь с дороги
Нам привет скорей!
Дам тебе я зерен,
А ты песню спой,
Что из стран далеких
Принесла с собой...

Разве это поэзия? По большому счёту это банальность,
которая не будит ум, эмоции - тарахтелка!
Тарахтелка, но красивая. А что, поэзия должна быть красивой тарахтелкой?
С этой точки зрения, иностранные поэты, например, Томас Элиот (в русских
переводах) вообще не поэт.
Вот фрагмент его стихотворения (перевода):

СТАРИКАНУС

Ни юности, ни старости не знаешь,
Но словно, отобедав, захрапел -
И снятся обе.

А вот и я - старик в сухую пору.
Читает мальчик мне, я жду дождя.
Я не бывал у пламесущих врат,
Под теплым ливнем крови не бивался,
Не отбивался ятаганом от
Врагов и мух в болоте по колено.
В руину превращается мой дом,
На подоконнике сидит еврей-хозяин,
В Антверпене проклюнувшийся в мир,
В Брюсселе забуревший, в Лондоне
обшитый и ощипанный.
С холма над головой ночами кашляет коза;
Навоз, мох, камни, лебеда, железки.
Держу кухарку: сервирует чай,
Чихает вечерами, чистит, громыхая, раковину.
А я старик,
Мозги мне ветром не прочистишь.

Знаки принимают за знаменья. "Яви нам чудо!"
Слово в слове, бессильном разродиться
хотя бы словом,
Мраком укутанное. По календарной весне
Пришел Христос во образе Тигра -

В опоганенном мае кизил, каштан, иудино
дерево -
Сожрут, раздерут, высосут досуха
Посреди запашков; среди прочих и мистер
Сильверо
С лиможским фарфором и гладящими ладонями
Разгуливающий всю ночь за стеной;

Среди прочих и Хакагава, расшаркивающийся
перед Тицианами,
Среди прочих и мадам де Торнквист, спиритка,
Взглядом сдвигающая свечи; фройляйн фон Кульп
Полуобернулась, уже уйдя. Ткацкие челноки
вхолостую
Ткут ветер. Привидения ко мне не приходят,
Я старик в доме со сквозняком
У подножия холма, на котором гуляет ветер.

Премногие знания - так откуда ж прощению?..
Только вдумайся -
Сколько знает История хитрых троп и кривых
ходов,
Сколько потайных
Запасных выходов, как морочит нам голову,
нашептывая о славе,
Как навязывает мерила тщеславия. Только вдумайся -
Она одаряет нас лишь когда мы зазеваемся
И одаряет столь аффектированно содрогаясь,
Что нам становится мало. Одаряет слишком поздно -
И только тем во что уже не веришь, а если
и веришь -
То лишь воспоминаниями реконструирующими
былую страсть.
Одаряет слишком рано -
Сует в слабые руки то что кажется нам излишним -
Пока потеряв не спохватишься в ужасе. Вдумайся -
Нас не спасут ни испуг ни кураж.
Противоестественные пороки
Проистекают из нашего героизма. Наши подвиги
Произрастают из непростительных преступлений.
Плакучая ива мстит, мстительница-осина плачет.

Тигр беснуется по весне перепрыгнув через
Рождество.
Нас - вот кого он пожирает. Вдумайся
хоть перед самым концом -
Мы не пришли к согласию если я
Медленно околеваю в меблированных. Вдумайся
хоть перед самым концом -
Я затеял это саморазоблачение не без цели
И не по наущению
Хромых бесов.
В этом плане мне хочется быть с тобой честным.
Сосед сердца твоего, я отстранился сознательно,
Изведя красоту ужасом, а ужас самокопанием.
Я потерял страсть - но к чему было бы беречь ее
Если она изменяет себе, изменяя предмет -
и предмету?
Я потерял зрение слух вкус обоняние и осязание -
Как же мне подбираясь к тебе прибегнуть к их
помощи?
-------
И что?
Рифм нет, ритма тоже - но это поэзия. А у Плещеева - тарахтелка,
хотя и у него есть поэзия. Но мы Элиота не читаем: зачем перегружать мозг.
Миф советской эпохи: советский народ самый читающий народ в мире.
"Он в глаз ей кулаком как заехал, а она ему в ухо
и в морд плюнула." Наш народ самый читающий в мире!

А Элиот - лауреат Нобелевской премии в области литературы.
А кто у нас лауреат в этой области? Да те, кого мы вышибли из страны пинками
(Бродский, Солженицын), либо закормили (Шолохов), либо затоптали (Пастернак).
Есть ещё Иван Бунин, но он хоть и русский, но не наш.

То, что дальше: это тоже не поэзия (по большому счету), но всё таки
какие-то мысли она будит (посвящается Владимиру Высоцкому
И навеяно его стихотворением "Я Як -Истребитель")

54. Топтатель

Валентин Лапушкин Никодим

Высоцкому

Я неба - топтатель
а ты - никто!

Я в небе - и Богу брат!
Не видно снизу моё лицо,
А мне вот хочется - далеко
Всех вас куда-то послать.

Я - сверху,
ты - снизу.
Я - Бог,
ты - никто,
а имя твоё - никак.

Нажатием кнопки умею я
из жизни -
таких - вычитать!

Я Бог,
ты - букашка.
Я есть -
тебя - нет!
И имя твоё -
никак!

И свыше дано мне
право тебя,
с говном,
богоносец,
сравнять!

Я может не воин,
А ты - не герой.

Ну что ж, не суди
меня брат,

но хочется мне
твоё лицо
из памяти,
ластиком,
СНЯТЬ!

/Забыл пояснить.
Топтатель - боевой вертолёт типа "Чёрной акулы"
или "Аллигатора", и его пилот (естественно)./

Не знаю, кому как, а у меня этот текст будит мысли,
особенно тогда, когда через твою шкуру прошло это.

А вот ещё:

Бешпагир

Валентин Лапушкин Никодим

Кто-то когда-то родился,
Кто-то куда-то ушёл.
Кто-то в ручьях удалился,
Я ж невидимкой прошёл!

Были забыты закаты,
В красках погаснет рассвет,
Старые белые хаты
В них стариков почти нет.

Всё в деревах и бурьяне,
Всюду стоит тишина
Жил давно здесь я, не в пьяне,
Но нас забыла страна!
---------------

Бешпагир – в переводе с тюрского языка "пять ключей".
Расположен в Ставропольском крае, примерно в 40 км
от Ставрополя.
Когда-то, лет восемь, я жил в этом селе, пошёл в школу,
жил, учился, читал, бродил по окрестностям. Село было
большое. Окрестности – замечательные. Три ключа были
достаточно мощными. Воды хватало на всех. А от ключа,
рядом с которым я жил, вытекал ручей, промывший целый
яр.

Село оптимизировали. Количество жителей резко сократилось.
Ключи тоже оптимизировали. Ручей практически пересох. И
куда девалась вода, если число жителей значительно сократилось?
А село заросло лесом, травой, бурьяном. А село очень красивое,
подобных немного в России.
Я это написал, чтобы обосновать происхождение стиха.

Это было написано через пятьдесят лет после отъезда из
Бешпагира, когда я его посетил снова и не узнал. Был
фильм, точного названия не помню, что-то "Мир, после гибели
человечества".

Когда я учился в Бешпагире в школе был стенд,
с маленькими фотографиями выпускников, естественно тех,
кто этого хотел. Кого там только не было: офицеры, даже
генералы, врачи, учителя, инженеры. Подолгу я простаивал
перед этим стендом и мечтал...

Нас оптимизировали. И мир погиб.

Ребята, а быть может стоит оптимизировать правительство, президента?
Как-то не понятно, вроде демократия, а оптимизирован
абсолютизм. Матвиенко пьянку устроила на "Авроре",
ей бы тут же камень на шею и в Неву, а ей - Совет
Федерации. Про Чубайса лучше молчать.
Вот Путину не стыдно быть Путиным? А может не Путиным,
если им Чубайс управляет?
Якобы демократическое общество, а ни кого не переизбирают.
Почему у нас только дерьмо плавает на поверхности.
Которое ни черта не умеет и живёт только для себя.
За счёт нас.
Оптимизируем.
Деревьев много.

Другие статьи в литературном дневнике:

• 21.02.2019. ***
• 14.02.2019. Поэзия