Смерть как бегство

ФРАНЧЕСКО ГВИЧЧАРДИНИ.
САМОУБИЙСТВО ПО ПРИЧИНЕ СВОБОДЫ ИЛИ ПОДНЕВОЛЬНОГО СОСТОЯНИЯ

Является ли самоубийство, чтобы не потерять свободу или не видеть свою родину в рабстве, результатом великодушия или трусости, и достойно ли оно похвалы или нет?

Чтобы подойти к сегодняшнему обсуждению без колебаний, необходимо признать, что христианский закон запрещает кому-либо совершать насилие над собой или заканчивать свою жизнь раньше времени и способом, предначертанным Богом.
Тем не менее, желая рассмотреть этот вопрос в соответствии с естественным рассуждением о том, что древние не имели христианской веры, нельзя отрицать, что школы древних философов, а также ученые мужи, включая Цицерона и Цезаря, среди прочих, поднимали этот вопрос ярко и подробно, с ясными и острыми рассуждениями. Его также обостряют примеры величайших людей, которые, покончив с собой или дождавшись лучших времен, сделали этот вопрос еще более сомнительным и неясным. Несомненно, он заслуживает обсуждения со стороны тонких знатоков, привыкших к изучению философии, о которой я не прочел ни одной книги .
Однако, поскольку я излагаю эти размышления как упражнение для собственной пользы, а не для выгоды кого-либо другого , мне будет достаточно говорить якобы, используя только те аргументы, которые приходят мне в голову естественным образом.
Нельзя также отрицать, что тот, кто покончил с собой в любом из известных случаев, сделал это не для того, чтобы избежать чего-то, что он считал злом или что вызывало у него страх. Например, тот, кто убивает себя, чтобы не видеть свою родину или своих соотечественников в рабстве, делает это из расчета, что рабство будет плохим, и в страхе перед его неудобствами. В результате такого невнимания страх заставляет человека лишить себя жизни и свести ее к бессмысленности, вместо того чтобы почувствовать и вкусить то зло, которое, как предполагается, в ней содержится. Таким образом, корень и происхождение самоубийства в основном зиждутся на страхе перед злом, которого можно избежать, покончив с собой.

Однако необходимо отметить, что это результат трусости и отсутствия духа, необходимого для того, чтобы осмелиться страдать от зла, которое, как считается, существует в рабстве. Также нельзя сказать, что не страх, а любовь к свободе побуждает человека к этому поступку, потому что эта любовь к свободе обязательно основана на ненависти к рабству. Это подразумевает взаимосвязь между любовью и ненавистью, где одно не может существовать без другого.
Таким образом, можно предположить, что любовь к одной вещи подразумевает ненависть к противоположной и наоборот. Однако любой человек, движимый любовью к свободе и в то же время ненавистью к рабству, любит то, что считает добром, и ненавидит то, что считает злом. Где есть ненависть, там есть и страх перед тем, что люди ненавидят.
Следовательно, необходимо признать, что существует также страх перед рабством и ожидаемым от него злом. Отсюда следует, что каждый, кто убивает себя, чтобы избежать рабства для себя или для своей родины, изначально движим страхом и ужасом, и можно утверждать, что это трусость, а не великодушие. Это наглядно подтверждается, поскольку, согласно общепринятым представлениям, нет сомнения в том, что никакое зло не сравнится со смертью, которая разделяет тело и душу, величайшую и сильнейшую связь между людьми. Философы говорили, что смерть - худшая из всех ужасных вещей .
Конечно, бедность, позор и рабство - меньшее зло, чем смерть, потому что у человека есть естественная тяга к существованию. Если верить тому, кто говорит разумно, то предпочтительнее быть, чем не быть. Один уважаемый автор однажды сказал, что проклятые в аду, у которых нет надежды на искупление в вечности, не изменили бы своего состояния на состояние небытия . Так велико естественное стремление людей к существованию. Отсюда следует, что тот, кто выбирает смерть из-за отвращения к рабству, выбирает большее зло, чтобы избежать меньшего. Это происходит из оценки того, что рабство - большее зло, чем оно есть на самом деле. Бояться его больше, чем следует, неразумно.

Нельзя утверждать, что это происходит от щедрости духа, потому что главная характеристика духовного человека - не делать что-то более ужасным, чем оно есть на самом деле. Тот, кто проявляет такой недостаток, не обладает духом, и, надо сказать, у него обязательно в избытке присутствует робость.

Рассуждая подобным образом, можно сделать вывод не только об отсутствии духа и страхе, но и о недостатке рассудительности, потому что они считают что-то большим злом, чем оно есть на самом деле, и поэтому выбирают большее зло, а не меньшее. Это было бы похоже на сравнение того, кто хочет получить две раны, с тем, кто хочет получить только одну, что, несомненно, создало бы ему репутацию глупца среди всех людей.
Этот вывод можно подтвердить и другим аргументом. Любой человек, либо сам оказавшийся в рабстве, либо засвидетельствовавший порабощение его родины, может надеяться вернуть себе свободу, обнаружив, что это жалкое состояние было временным. Такой человек, несомненно, выбирал рабство в расчете на то, что оно закончится.
Смерть, с другой стороны, понимается как зло, которое длится вечно. Убийство себя по таким причинам - это форма отчаяния, которая возникает из-за недостатка духа и чрезмерной робости, особенно когда человек теряет надежду на то, что обстоятельства, которые обычно никогда не остаются постоянными надолго, могут измениться. Мы видим, как каждый день меняются дела людей и особенно государств. Там, где сегодня процветают победа и империя, завтра может быть поражение, рабство, и наоборот. Более того, такие бури преобразований часто происходят без предупреждения и вопреки мнению всех людей. Однако тот, кто теряет надежду до такой степени, что это неразумно, должен был родиться либо слишком робким, либо слишком боязливым. Наконец, нельзя отрицать, что самоубийство лишает человека всякого шанса вернуться в желаемое состояние. Лишение жизни вредит другим, особенно когда человек совершает самоубийство, чтобы не видеть свою Родину в рабстве. Выгоднее было бы жить и ждать возможности вернуть своей Родине состояние свободы.

Поэтому я не понимаю, как можно называть любителем своей Родины человека, который вредит себе и лишает себя всякой возможности когда-либо ей помочь. Не знаю также, за что можно хвалить это действие, если оно происходит от недостатка духа, преувеличенного страха перед рабством и плохого суждения, не придающего достаточного значения тому, насколько великим злом является смерть, которая вредит не только им, но и другим.
Тот, кто с духом переносит трудности рабства, заслуживает большей похвалы, потому что он сохраняет свою способность наслаждаться свободой в будущем. С другой стороны, можно прочитать, как в древние времена многие люди, считавшиеся великими по своим делам и духу, неожиданно покончили с собой. Они действовали не только для того, чтобы оказать услугу Родине, как в случае с Децием , о котором не следует говорить, поскольку он не подпадает под понятие рассматриваемой темы , но при обстоятельствах, которые не приносили никакой пользы обществу. Они хотели просто избежать рабства, чтобы не жить на родине, которая не была свободной. Среди них был лидер римлян Марк Катон , который покончил с собой в Утике. Это был энергичный человек уникальной добродетели и последовательности, который низко ценил мнение масс, о чем свидетельствуют такие практики, как внутреннее изгнание и другие гражданские преступления. Он нажил себе много врагов в городе, так как не хотел жить в стране, сведенной к служению другим. За ним последовал Марк Брут, его племянник, человек, искушенный в изучении философии, он был настолько благоразумен и серьезен, что считался олицетворением римской молодости. Когда Цезарь достиг высшего положения в городе, Брут поставил себя во главе заговора, потому что у него не было достаточно щедрого духа, чтобы смириться с тем, что родина станет подневольной. Как только римский народ был обращен в рабство из-за соглашения между Марком Антонием и Октавианом , он потерпел поражение в битве с тиранами на полях в Филиппах. Несмотря ни на что, он пытался бежать и надеялся собрать новую армию или хотя бы укрыться где-нибудь на востоке, не под римским владычеством. Благодаря своей дружбе с Антонием он также надеялся на примирение со своими врагами, если удастся достичь приемлемых условий. Вместо этого он решил покончить с собой, чем жить в рабстве и видеть, как его страна продолжает жить под неопределенными надеждами.

Это были очень благоразумные люди, и трудно поверить, что они не различали большего из зол между смертью и рабством. Невозможно поверить, что, прожив жизнь, всегда демонстрируя великий дух, они решили бы покончить с собой из робости, тем более что смерть по своей природе так ужасна и противоречит естественному желанию всех людей, многоголосием взывающих к жизни. Невозможно поверить и в то, что тот, кто не боится смерти, должен бояться чего-то другого.
Поэтому нельзя сказать, что такие прекрасные и великодушные люди предали себя смерти из страха и без мужества перенести то зло, с которым они были готовы столкнуться при жизни. Напротив, они настолько привыкли жить свободно и достойно, ими двигало некое величие и щедрость духа, что они решительно отвергли жизнь в рабстве без славы и свободы, в которой они родились и выросли. Жизнь - это то, чего нужно желать и от чего можно отказаться только тогда, когда это желание больше не существует. Поскольку жизнь непостоянна и все должны умереть, короткая и почетная жизнь предпочтительнее долгой и бесславной.
Тот, кто привык жить славно, завися только от себя, должен всеми силами бежать от потери этой славы, а не склоняться и унижаться перед другими, вопреки своему представлению о разумном. Этот аппетит рождается не из страха не выдержать зла, которого можно избежать, а для того, чтобы не запятнать славу и щедрость, обладая которыми, человек жил.
Катону, Бруту и многим другим не хватало таланта и умения, чтобы знать, как жить в рабстве, не хватало упорства и трудолюбия, чтобы принизить силу тиранов. Они также не боялись и не хотели избежать потери власти, злоупотреблений и мучений. Не были они и чрезмерно наивны в представлениях о путях человечества. Тем более что в свое время они были свидетелями стольких перемен в своей республике , что не могли не понимать, что это зло не будет существовать вечно и что, прожив еще хотя бы один день, они могут увидеть возвращение свободы на родине.

Никто не в силах сохранить свою жизнь навсегда. Но можно сохранить свою честь и славу.
Было бы большим позором подчиняться и служить тому, кто по законам природы и общества становится им ровней, только из-за плохой судьбы.
Поэтому, желая сохранить свою славу, они лишили себя жизни. Это произошло не потому, что у них не хватило духа выдержать рабство, а потому, что им важнее было сохранить свою славу и честь навечно, чем свою жизнь на короткое время.
Здесь можно было бы возразить, что не им судить о том, сколько позора и бесчестия принесет послушание, не по их вине, а по велению судьбы.
Однако, учитывая, что для них было бы ненавистно жить подобным образом, нельзя, на мой взгляд, ставить вопрос о том, что им не хватало духа. Напротив, они продемонстрировали высокую степень благородства, оценив славу и репутацию больше, чем жизнь, поскольку эти качества вечны, тогда как жизнь временна. Человек может контролировать свои добродетели, в то время как жизнь контролируется природой. Поскольку смерть - величайшее и ужаснейшее из зол, то еще более похвально восхищаться постоянством и величием тех, кто не боится ее, чтобы сохранить свою славу. Не следует также принимать во внимание возможность надежды вернуть себе свободу, как будто это искупит славу, оскверненную жизнью в рабстве у тирана.
Слава не может быть восстановлена возвращением свободы после унижения, необходимого для того, чтобы выдержать послушание и существование в подчинении у тирана. Есть аргументы как в пользу одной стороны, так и в пользу другой. На мой взгляд, нельзя отрицать, как показывает пример стольких людей, что польза каждой стороны проистекает из величайшей щедрости духа, хотя можно спорить, была ли эта щедрость использована должным образом.

Примечания:

I. Франческо Гвиччардини. Самоубийство по причине свободы или подневольного состояния / Пер. с ит. К.В. Павлова

Другие статьи в литературном дневнике:

• 18.11.2025. Смерть как бегство