КУЗНЕЦОВ Николай Иванович (1911—44), советский разведчик, Герой Советского Союза (1944, посмертно). Выдавая себя за немецкого офицера в г. Ровно, добывал ценную информацию. Уничтожил нескольких видных гитлеровцев, похитил немецкого генерала. Погиб в бою 9 марта в с. Боратин Бродовского района Львовской обл. (Украина).
В жизни он носил разные имена и фамилии. Иностранные дипломаты, аккредитованные в Москве, знали его как Рудольфа Шмидта. Для немецких офицеров он был Паулем Зибертом. Николаем Грачевым называли его бойцы партизанского отряда «Победители». «Колонист», «Ученый», «Кулик», «Пух» — под такими псевдонимами значился он в оперативных отчетах ОГПУ-НКВД-НКГБ.
Даже крещен он был не тем именем, под которым впоследствии войдет в историю. При рождении его назвали Никанором, но в 1932 году он переменил немодное имя на более современное. С тех пор он — Николай Иванович Кузнецов.
Биография, подвиги отважного разведчика известны по книгам и кинофильмам миллионам людей. К сложившемуся образу Николая Ивановича Кузнецова сейчас можно добавить некоторые важные штрихи о раннем и малоизвестном периоде его жизни — 1938—1941 годах.
До последнего времени оставалось неизвестным, при каких обстоятельствах Николай Кузнецов очутился в Москве, как вообще негласный сотрудник периферийных органов госбезопасности оказался в поле зрения Центра. Об этом автору книги «С места покушения скрылся» Т.К. Гладкову рассказывал человек к этому перемещению причастный лично — один из руководителей советской разведки в те годы генерал-лейтенант Леонид Федорович Райхман.
Москве нужны были новые кадры. В середине 1938 года Л.Ф. Райхману позвонил его знакомый — нарком НКВД в Коми АССР М.Н. Журавлев: «Леонид Федорович, у меня на примете есть один человек, еще молодой, наш негласный сотрудник. Очень одаренная личность. Я убежден, что его нужно использовать в Центре... Он специалист по лесному делу. Честный, умный, волевой, энергичный, инициативный. И с поразительными лингвистическими способностями. Прекрасно владеет немецким, эсперанто. За несколько месяцев изучил коми-пермяцкий язык настолько, что в Кудымкаре его принимали за своего...»
Предложение заинтересовало Райхмана. Во второй половине 30-х годов погибло много опытных контрразведчиков и разведчиков. Центр затребовал из Свердловска личное дело Кузнецова. Райхман внимательно изучил его работу на Урале.
Идеальным вариантом было бы направить его на учебу в спецшколу, по окончании которой он был бы аттестован, зачислен в какое-нибудь подразделение в центральном аппарате и начал службу. Но мешали два обстоятельства. Во-первых, учеба в этой школе, как и в обычном военном училище занимала продолжительное время, а нужен был работник, который приступил бы к работе немедленно. Второе обстоятельство — в школу принимали только с «чистой» анкетой. Тут отделы госбезопасности по кадрам были беспощадны, а у Кузнецова в прошлом сомнительное социальное происхождение, исключение из комсомола...
В конце концов, Кузнецов был оформлен как особо засекреченный агент с окладом старшего оперуполномоченного центрального аппарата.
Прежде всего, нужно было обустроить Кузнецова в Москве. С учетом той деятельности, которой ему предстояло заниматься, была выделена отдельная квартира в доме № 20 по улице К. Маркса.
Придумали для Кузнецова убедительную легенду, рассчитанную на немецкий контингент. Русского Николая Кузнецова превратили в этнического немца Рудольфа Вильгельмовича, фамилию оставили прежнюю, но... перевели ее на немецкий язык: Шмидт. Рудольф Шмидт — инженер-испытатель авиационного завода № 22 на Хорошевском шоссе. На эту фамилию Кузнецову был выдан паспорт, а позднее и бессрочное свидетельство об освобождении по состоянию здоровья от воинской службы, так называемый «белый билет», чтобы военкоматы не трогали. Холостой, привлекательный, с хорошим окладом и легким характером, он станет завсегдатаем элитных московских ресторанов, где часто бывали и иностранцы.
Кузнецов за годы пребывания в Москве выполнил несколько ответственных заданий, исходящих от руководства контрразведки, по разработке и вербовке сотрудников иностранных посольств.
Одним из объектов внимания нашей контрразведки были посольства Германии и Словакии, их дипломатический и технический персонал, квартиры дипломатов и сотрудников, не имеющих рангов. В поле зрения попал советник словацкой миссии по фамилии Крно. Он постоянно появлялся в Столешниковом переулке возле самого крупного в Москве ювелирного магазина, где всегда крутились спекулянты, перекупщики и вообще всякого рода жулики.
Кузнецов познакомился с дипломатом и вошел к нему в доверие. Оказывается, Крно регулярно ездил в Братиславу и привозил оттуда, злоупотребляя дипломатической неприкосновенностью, на продажу ювелирные изделия и, главным образом,часы. Его заинтересованность в Кузнецове объяснялась просто: удобнее и безопаснее продавать контрабандный товар одному надежному посреднику, чем многим случайным покупателям.
Позже было установлено, что Крно был разведчиком, тем более странно, что он пустился в столь рискованную авантюру. Вот такова бывает сила жадности и стяжательства. Информированность Крно в германских делах была несомненной, т.к. он часто посещал посланника. Этим он привлек внимание нашей контрразведки к своей малозаметной особе. Установление контакта с таким «дипломатом» являлось большой удачей.
Кузнецов поддерживал деловые связи с Крно в течение двух месяцев. За это время он приобрел оптом и сдал на Лубянку столько превосходных швейцарских часов, что руководство разрешило их продавать по себестоимости, чтобы как-то покрыть расходы.
Уверенный в способностях и надежности своего агента, Крно отправил Шмидта в г. Черновцы, где тот встретился с местным предпринимателем, оказавшимся старым сотрудником еще кайзеровской разведки.
Наконец, руководство решило перейти к активной работе, т.е. вербовке. Для этого требовалось завлечь Крно на квартиру к Кузнецову. Как-то дипломат вернулся из Братиславы с очередной партией товара и, как обычно, позвонил Руди. Во время разговора, сославшись на то, что у него повреждена нога и прийти на встречу он не может, Кузнецов пригласил Крно к себе на квартиру. Крно колебался, прекрасно понимая, что ему, дипломату, являться на дом к перекупщику, хоть тот и командир Красной Армии, никак нельзя (Кузнецов при знакомстве с Крно представился военным летчиком). Но жадность взяла верх над здравым смыслом. Он договорился о визите.
Бизнес для словацкого дипломата закончился тем, что он вынужден был дать согласие работать на нашу контрразведку. О сотрудничестве, его условиях, формах связи договорились быстро. Крно оказался кладезем полезной для руководства страны информации.
Чуть позже Кузнецов переключился на проникновение в посольство Германии.
3 июня 1941 года через Кузнецова на Лубянку поступили сведения о личных планах посла Германии граф Шуленбурга. Камердинер посла сообщил своему приятелю Шмидту, что посол собирается вскоре покинуть Москву, это было свидетельством того, что близится война между СССР и Германией.
До начала войны оставалось всего 18 дней. Впереди была война и подвиги Николая Ивановича Кузнецова, вошедшие в историю нашей страны. Совсем скоро он напишет: «...я люблю жизнь, я еще очень молод... Но, если для Родины, которую я люблю, как свою родную мать, нужно пожертвовать жизнью, я сделаю это...»
В. СПИЧЕВА,
заведующая Музеем Н.И. Кузнецова в Талице.
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.
