Атонирование или сбой ударения.

Светлана Скорик
О распространённых ошибках в поэзии

Переосмысливая информацию из «Поэтического словаря» А. Квятковского, до сих пор популярного, хотя и написанного достаточно давно, в 60-е годы прошлого века, я обратила внимание на некоторую расплывчатость в формулировках, когда трудно понять, является ли указанный термин ошибкой или приёмом. Создаётся такое впечатление, что или автор словаря сам для себя не определился с тем, как следует реагировать на тот или иной «прокол», или он просто пытался таким образом сглаживать впечатление от ошибок у классиков русской поэзии. Последнее предположение более похоже на правду. Но поскольку вслед за классиками, которым как бы разрешается пренебрегать нормами языка, те же ошибки повторяют и начинающие поэты, легко извиняя себя за это и ссылаясь на великих предшественников, думаю, следует всё же расставить точки над і, чётко указав, какие из «расплывчатых» мест «Поэтического словаря» являются именно ошибками.
Некоторым из языковых вольностей А. Квятковский даже не присваивал названия, ограничиваясь констатацией того, что данная ошибка является противоположностью такого-то термина, у некоторых – не до конца отслеживал границы их «обитания» в современной поэзии или не разграничивал, в каком месте приём переходит в «прокол», а что-то не совсем удачно назвал или объяснил. Из переосмысления данных фактов и из наблюдений за начинающими или слабыми авторами и получилась эта статья, как бы суммирующая наиболее распространённые поэтические ошибки.
Зачастую в оценке поэзии люди грешат и противоположным подходом, когда обходят благодушным молчанием явное нарушение норм поэтической речи, зато почему-то принимают за ошибку прекрасный современный приём. Но к рассмотрению последних случаев следует подойти детально, в другой статье, а пока я просто попутно буду констатировать, какие из «вроде бы сомнительных» явлений в поэзии на самом деле не являются «проколом».

Автология
Автология – реалистическая точность речи, простота выражений, отсутствие фигуральности, художественных тропов, переносных значений. В автологическом стиле написаны поэмы «Граф Нулин» А. Пушкина и «Тамбовская казначейша» М. Лермонтова, многие стихи А. Твардовского и К. Симонова. Однако чрезмерная приверженность к автологии, рифмование, обладающее лишь внешними признаками стиха, указывают на отсутствие мастерства и поэзией считаться не могут. Иначе поэзией назывались бы любые поздравительные и рекламные вирши и даже зарифмованные политические лозунги. Фактически такие «стихи» являются всего лишь механическим переложением прозы стихотворным размером с добавлением рифм. Обычно именно автологическим стилем пишут школьники, когда учатся азам стихосложения.
Нельзя путать два понятия – поэзию реализма и автологию: в первой, при всей прозрачности и простоте, при абсолютно реалистической подаче могут быть прекрасные поэтические образы, которых автологические произведения абсолютно лишены.

Автореминисценция
Автореминисценция – невольное авторское повторение в дословном виде своего же выражения, но из другого произведения. Например, у Пушкина: «Молчи, бессмысленный народ,/ Подёнщик, раб нужды, забот!» («Поэт и толпа»), «За новизной бежать смиренно / Народ бессмысленный привык» («Герой»). Желательно избегать демонстрации перед читателем своих проблем с памятью. Говорю это не для того, чтобы упрекнуть Пушкина, поскольку и у меня самой были подобные ошибки.
К этому виду ошибок принадлежит и повторение автором одних и тех же рифм и метафор в целом ряде стихотворений. Поэт придумал удачную, на его взгляд, рифму или образ и бездумно тиражирует их во всё новых и новых стихах, не понимая, что этим полностью нивелирует свои находки.
Амфиболия – двусмысленность, неясность выражения. Чаще всего это структурная двусмысленность при рядом стоящих подлежащем в именительном падеже и прямом дополнении в винительном падеже. Формально, по окончаниям они совпадают, и не всегда ясно, кто из них является подлежащим а кто дополнением. Примером могут служить хорошо известные строки из Пушкина: «Брега Арагвы и Куры / Узрели русские шатры». Попробуйте догадаться, кто кого узрел! И это ещё самый невинный случай, поскольку здесь от перестановки не меняется смысл, а бывает такое построение фразы, которое, будучи воспринято неправильно, и смысл меняет, и вызывает юмористический эффект. Такие случаи автор тоже вряд ли сам, лично обнаружит и оценит как ошибку. И здесь без дружеской подсказки никак не обойтись. Не бойтесь просить друзей посмотреть свежим взглядом – вас это не унизит, ведь это показатель серьёзного отношения к слову и осознания своей ответственности перед читателем.
Часто амфиболия случается, когда фраза построена неуклюже, слишком запутанно и противоречиво, с резкой грамматической инверсией (т. е. с нарушением порядка слов), особенно при неправильной пунктуации. Да, какой бы мелочью ни казались нам перестановка слов и всякие там запятые и тире, они ой как сильно меняют смысл, и с этим ничего не поделаешь! Попробуйте определить, кто до кого дотронулся в выражении «Луна коралла губ лучом коснулась». Затрудняетесь? Лучше не полениться и лишний раз обдумать то, что написали, пока кто-то чужой не разглядел ваши промашки.

Анахронизм
Анахронизм – нарушение исторических фактов в литературном произведении, упоминание лиц и предметов, относящихся к другой эпохе. Так, в трагедии Шекспира «Юлий Цезарь» упомянуты пушки и башенные часы, которых, как всем известно, в античном Риме не наблюдалось. Увы, и гениальные писатели бывают небрежны с фактами, в чём им подражать не стоит.
Антиэвритмия – (от «эвритмИя» – гармоничное, плавное течение стиха) – нагромождение более двух согласных на стыках слов, что затрудняет произношение. Например, «ДостоиНСТВ Ты неисчислимых».

Атонирование
Атонирование – ослабление или утрата ударения. Очень типичная для начинающих поэтов ошибка. Слово произносится без ударения – авторы считают, что так и надо. Ведь таким образом они сохранили размер. А о том, что фокусы с ударением являются смещением ритма, и не догадываются.
Снова осень. Огнём загорелись
Лист кленовый и гроздья рябин.
Всё прозрачней небесная просинь,
Всё темнее реки стылой синь.
Собственно, в этом примере даже две ошибки, но о холостой строке («Всё прозрачней небесная просинь») я напишу чуть ниже, в соответствии с алфавитным порядком. А пока рассмотрим две парные строчки – четвёртую и вторую. Обозначим ударные слоги буквой а, безударные – буквой б. Во второй строке окажется ритм абаббабба, в последней, четвёртой – абаббааба. Сравните – и увидите, что конец у строк разный, бба и аба, т. е. проявился сбой ритма. А дело в том, что, стремясь уложиться в размер, автор в том месте, где должны стоять односложное безударное (и не значимое по смыслу) слово + двусложное слово с ударением на первом слоге (последовательно три слога «и грОз-дья»), почему-то поставил двусложное слово с ударением на втором слоге + двусложное слово с ударением на первом слоге, и вышло последовательно четыре слога («ре-кИ стЫ-лой»), причём, с рядом стоящими ударениями в значимых словах, что абсолютно недопустимо. См. далее более подробно в пункте «Шевченковский стих».

Вольность поэтическая
Вольность поэтическая – неоправданное отклонение от синтаксических, метрических, языковых норм. Явление, характерное для XVIII в., когда только-только начало происходить становление русской поэзии: «Нимфы окол нас кругами» (М. Ломоносов), «в поэзьи негой» (Г. Державин). С тех пор утратило всякие права на существование. Тем не менее, что только ни встретишь... Опускают окончание (как в русских народных былинах): «В искупленье верю, как мечтатель, / Чтобы преисподня не сожгла». Или, напротив, добавляют лишнюю гласную там, где это, в отличие от былин и частушек, совершенно не предусмотрено и считается дурным тоном – например, старое окончание на -ся вместо положенного теперь -сь:
Прочертила звезда яркий след в небосклоне.
Это осень пришла, начался звездопад.
Это чья-то душа сорвалася с ладони
И ушла в далеко, без возврата назад.
– Чувствуете, как просторечно это звучит и снижает возвышенно-лирический настрой строфы? Я уж не говорю о «в небосклоне» вместо «на небосклоне» и о немыслимом «в далеко»! И ведь авторы ухитряются себя извинять и находить оправдания подобным «ляпам».
Втычки – краткие слова, вставляемые без нужды, лишь для сохранения размера строки. Обычно это один и тот же «спасительный набор» неумелых поэтов: ведь, уж, наш, свой, то, так, тот (та), лишь (или «только лишь»), себе, мне и др. Его постоянное применение без особой на то необходимости свидетельствует о неразвитом художественном вкусе и технической слабости автора. Например:
Ничего, калина, успокойся
И не лей своих алмазных слёз!
И зимы-проказницы не бойся –
Уж не так и страшен тот мороз.
Здесь «тот» с логической, смысловой точки зрения ничем не оправдан. Хочется спросить: «а этот?» То же самое – в отношении «своих». Значит, «своих» слёз ты не лей. А чужих? «Она ж себе деток учила» – почему «себе», а не «нам», «тебе», «ему» и проч.? Здесь что ни поставь, всё подойдёт и всё будет неоправданно, потому что в данном месте по смыслу вообще не предусмотрено личное местоимение. Достаточно «Она ж деток учила» – и всё, остальное – лишнее.

Гиатус
Гиатус – скопление гласных на стыке слов. Например: «О Ольга!», «И у окна в часы досуга», «Иль попаду в далёкие я страны».

Инверсия синтаксическая
Инверсия синтаксическая – расположение слов, не совпадающее с требованиями грамматики. При удачной инверсии строка сразу приобретает сильную выразительность, при неудачной – очень проигрывает в звучании и понимании. «Меж туч луны прозрачный чёлн» (В. Брюсов) – то ли «меж туч луны», то ли «луны прозрачный чёлн», как хочешь, так и понимай. А вот у современного автора: «Я рождён совсем женщиной юной». Он-то наверняка считает, что написал «совсем юной», но, увы, звучит это именно так, как мы видим – «совсем женщиной» или даже «совсем рождён». И эффект – комический.
Плеоназм – словесные излишества, лишние, ненужные по смыслу подробности. Например, «Не принимая утешения в словах» (а в чём ещё оно могло бы быть?), «писались... сказанные были» (да уж понятно, что не рисованные), «Я всё словами говорю» (да ну, а почему не гвоздями или лютиками?), «Не ищу... жизни в поисках тепла» (масло масленое), «просит он у бессмертного Бога» (смертным Бог и не бывает), «она взяла корзину в руки» (а разве можно взять в ноги? Но бывает и похуже: «в свои руки», как будто можно взять предмет в руки чужие!)
От плеоназма надо отличать такую стилистическую фигуру, как применение в одной фразе ряда синонимичных слов для большей выразительности.

Прозаизмы
Прозаизмы – выражения из бытовой, канцелярской и прочей прозаической речи, выглядящие в составе стихотворения как инородный материал, непреднамеренное смешение в одном стихотворении разных лексических слоёв речи. Правильнее было бы назвать это эклектикой стиля. Иногда, для создания нужного автору эффекта, такое смешение лексики допустимо, если в результате воспринимается читателем в нужном для поэта ключе. Чаще всего – для небольшой дозы иронии, чтобы возвышенное стихотворение не звучало слишком пафосно. Если же произведение с начала до конца идёт на умеренном лирически-возвышенном настрое и не предусматривает никаких отклонений, слова из разных лексических слоёв воспринимаются просто как стилистическая неграмотность автора.
Музыка жизни слышна из пелёнок, –
Звуки призывные кровной любви...
Нотки знакомые шлёт нам ребёнок –
Гены наследия сердцу близки.
Если б не «гены наследия», была бы нормальная, в меру бытовая, в меру лирическая строфа, но с такой псевдонаучной лексикой она похожа на полное безобразие. Авторы порой считают, что чем «научнее» или «стариннее» лексика, которую они используют, тем возвышеннее стихотворение. Но это не так! Слова внутри произведения обязаны друг с другом гармонировать, сочетаться. А вместо этого получается дисгармония неестественно соединённых слов. Зачем, к примеру, в лирическом стихотворении такие термины, как «позитив», «контакты»? «Я не люблю друзей лукавых,/ Кто, беспредметно теребя,/ Контактов жаждет для забавы», «Твой позитив – им в горле кость» – и это в душевном произведении о друзьях! А вот о голодных годах войны:
С ней набирала зёрен горсть,
Картошку мёрзлую вкушала,
И где взяла собака кость,
Я так же, как она, не знала.
Подумайте: какой эффект от этого самого «вкушала»? Что получится, если к бытовой лексике пришпилить возвышенное устаревшее слово? Всё равно как к бедному костюму Золушки прицепить огромный шёлковый бант. Разве в этом красота? Куда уместней бы смотрелось, если бы тот же бедный наряд был просто выстиран и выглажен.
Но порою мне голос твой нежный
Льётся в уши вновь издалека.
Здесь «уши» заставляют нас засмеяться, а не посочувствовать автору, у которого умерла жена. Вообще с названиями частей тела надо быть аккуратнее, использовать их в лирическом стихотворении лишь в случае крайней необходимости, потому что эффект, произведённый «ушами», способны в определённых случаях произвести и ноги, и груди, и спины и т. д.
Сдвиг – акустико-фонетическое явление, когда конец одного слова и начало другого образуют как бы новое слово, невольно изменяющее смысл фразы. Опубликовав на одном из сайтов стихи, где были строчки «И шествие за лаврами – вполне / сошествие: в забвенье или в имя», я получила дельное замечание, что «в имя» слышится как «вымя». Сам такое, разумеется, не заметишь, поэтому неблагозвучные сдвиги есть и в произведениях классиков: «О север, север, чародей! / Иль я тобою околдован?» (Ф. Тютчев). Здесь «Иль я» при прочтении вслух звучит как «Илья».

Семантический ассонанс
Семантический ассонанс – метафорические словосочетания, основанные на весьма приблизительных ассоциациях, сильно затрудняющих восприятие и даже искажающих смысл. Содержание таких стихов граничит с невнятицей. Да, такие вещи можно встретить и у В. Маяковского, А. Вознесенского, Б. Ахмадулиной, часто – у раннего Б. Пастернака, но ведь мы не за это их любим! Если чему-то и учиться у мастеров слова, так уж точно не их достаточно «сомнительным» местам. Однако у молодых дерзающих постмодернистов получается очень цветистая и развесистая клюква с претензией на подражание классикам именно в их ошибках.
Арбат в грозе молчаньем Ямакудзы
Я все века прийти к тебе
Сквозь феодалов, возродивших кузни
На пыльной штрассе
Дымкой винограда
Хотела, почести снеся
Последних в пагоде лучей.
Что делает Арбат этим самым «молчаньем Ямакудзы», где здесь глагол? А если это обращение к Арбату, то где запятая? Если «все века прийти к тебе», то почему глагол «хотела» отделён от этого словосочетания ещё тремя строчками? Как можно прийти «сквозь феодалов», да ещё «дымкой винограда»? Что означает «феодалы, возродившие кузни», если как раз при феодализме как раз у этих самых кузен был расцвет и никуда они не исчезали? (Кроме того, не хватает ещё одной запятой, чтобы завершить причастный оборот.) Откуда в контексте Арбата взялись феодалы с их «пыльными штрассе», Ямакудза с «пагодой лучей» и южный виноград?
Что это, о чём, для чего, почему? – вопросы бесчисленны, но ответов мы не получим. «Автор так чувствует». Неправда, в любом ассоциативном ряде можно добраться до первоисточника и понять, откуда взялся именно этот образ. Но в данном случае это не ассоциативная поэзия, добраться до исходных корней образа невозможно. Синтаксис чудовищный, морфологическая и стилистическая грамотность далеко за пределами нормы. Если это оправдывать, что же тогда считать безграмотностью и – уж простите – выпендрёжем?
Силлепс – расхождение между подлежащим и сказуемым, а также между ними и зависящим от них дополнением в числе, лице, наклонении, вроде: «И как вы на него ни цыкай,/ Он пальцем вам – и ни гу-гу!» (Б. Пастернак), «Я с сердцем ни разу до мая не дожили» (В. Маяковский), «Эта заря, эта весна / Так непостижна, зато так ясна » (А. Фет), «...рабочий народ / Тесной гурьбой у конторы собрался.../ Крепко затылки чесали они...» (Н. Некрасов).
«А нам он всё такой же молод » – это уже современный автор. Здесь несоответствие между определяющим словом «такой» (после которого прилагательное должно стоять в том же роде, числе, падеже и т. д.) и не соответствующей ему краткой формой зависимого прилагательного «молод» вместо правильного «молодой».

Синереза
Синереза – под давлением стихотворного размера произношение двух смежных гласных как односложного звука, например: «И чуб касался чудной чёлки,/ И губы – фьялок» – вместо «фиалок» (Б. Пастернак).
Раньше ошибкой считалось использование в поэзии сокращённых или разговорных вариантов слов: «матерьял» вместо «материал», «окончанье» вместо «окончание», «тыща» вместо «тысяча» и т. п. Теперь это уже укоренилось и «проколом» больше не считается, если не противоречит контексту. Главное, чтобы всё внутри стихотворения гармонично сочеталось друг с другом.

Синкопа
Синкопа – выпадение гласного звука в середине слова. «Рассеянно гляжу на дремлющие воды / Лесного озера и верхи сосн густых» (А. Майков). В слове «сосен» пропущено «е». Но что нормально для восемнадцатого века и ещё кое-как, но допускается по отношению к недалеко ушедшему девятнадцатому, то для двадцатого просто позор. Умолчу о дне сегодняшнем – это уже такой анахронизм, что, как говорится, «ни в какие ворота не лезет»: «А я, сходя с ума в чреде лишений», «И не погасят огнь сердец влюблённых». Можно подумать, что поэтесса – современница Тредиаковского. Я ещё понимаю, если бы всё стихотворение было выдержано в приподнято-архаическом ключе или речь шла бы о каком-то историческом событии. Таким образом как в прозе, так и в поэзии передают колорит эпохи. Но в стихах о современной жизни, в целом написанных совершенно безыскусно, без претензий на мастерство и изыск, – и вдруг такое...

Солецизм
Солецизм – нарушение морфологических и грамматических норм речи. Например, употребление деепричастия, образованного автором из противоречивых частей – деепричастия настоящего времени несовершенного вида и приставки, придающей ему значение прошедшего времени совершенного вида («Как, на тебя взор острый ПРИгвоздя / качает он с презреньем головою» у А. Пушкина) или деепричастия прошедшего времени при отсутствии приставки, придающей ему значение совершенного вида («Такая ночь токайского разлива,/ сквозь щели в потолке, неторопливо / струится и густеет, августев...» у А. Кабанова). Сюда же относятся любые неправильные сочетания существительного с предлогом, подлежащего с дополнением и проч.: «Внемлис улыбкой голос мой» (А. Пушкин) вместо «внемли голосу», «Из пламя и света рождённое слово» (М. Лермонтов) вместо «из пламени».
Следует отличать явления солецизма:
– от намеренного использования старинных правил грамматики и морфологии;
– от употребление бок о бок существительных в разных падежах, но составляющих внутреннюю рифму;
– от перечисления в одной смысловой фразе разных частей речи под видом однородных членов предложения.
Всё это – характерные приёмы неомодернистов, применяющиеся крупнейшими поэтами современности для большей выразительности и для создания лёгкого оттенка иронии.

Стык
Стык – неудачное звукосочетание на грани двух смежных слов, неприятное для слуха, например: «Кору ЛЬ ЛЬдяную растопил...» (А. Майков). В данном примере даже две ошибки, поскольку «льдяная» кора – это поэтическая вольность.
Фразеологическое смешение – нарушение устойчивых словосочетаний, употребление части одного фразеологизма вместе с частью другого, неправильное использование предлогов и падежей в устойчивом словообороте. Например, от «производить впечатление» и «играть роль кого-либо или чего-либо» образовывают словосочетания «производить роль чего-либо» и «играть впечатление кого-либо».

Холостой стих
Холостой стих – одинокая незарифмованная строка среди взаимнорифмующихся. В четверостишии чаще встречается в первой и третьей строках: «Сидел рыбак весёлый / На берегу реки,/ А перед ним по ветру / Качались тростники» (М. Лермонтов).
Следует отличать от того же холостого стиха, но как приёма, например, в самом конце стихотворения или в конце каждой строфы. Например, строкой «А дева русская Гаральда презирает» у К. Батюшкова в «Песне Гаральда Смелого» кончается каждая восьмистрочная строфа.

Шевченковский стих
Шевченковский стих – применение в поэзии на русском языке, – которая основана на силлабо-тонической системе стихосложения, – размера украинской поэтики, основанной на силлабической системе (его называют стихом 8+6, это сочетание восьмисложного и шестисложного стихов хореической каденции):
Тече вода в синє море, (8)
Та не витікає; (6)
Шука козак свою долю, (8)
А долі немає. (6)
Ударные слоги падают на слабые акцентные (безударные) доли, подобная система ударений создаёт инверсированный ритм, т. е. то, что называют смещением ритма, о чём я уже писала при разборе атонирования. Обратите внимание: при сбоях ритма или на служебное слово третьестепенной важности, состоящее лишь из одного слога, падает значимое ударение, или, напротив, важное, значимое односложное или даже двусложное слово оказывается безударным. При этом часто возникает явление смежных ударений, т. е. когда ударными оказываются два слога подряд – в конце предыдущего слова и в начале следующего: «По утрам пьЁТ пЬЯную росу». Если у вас в произведении случаются смежные ударения, значит, в этом месте обязательно присутствует сбой ритма.

Эллипсис
Эллипсис – пропуск подразумевающегося слова, что характерно скорее для бытовой, чем для поэтической речи. Например, «Но не тут-то. Море не горит» (И. Крылов), где после «не тут-то» подразумевается «было». Если пропущенное слово легко восстанавливается по смыслу, не вызывает затруднений или двояких истолкований, ошибкой этот пропуск можно не считать. В данном же случае есть вероятность воспринять «тут-то» в прямом значении: тут море не горит. Эффект комический, на что, я думаю, классик совершенно не рассчитывал. У современных авторов: «Всё те кустарники аллей.../ Всё так на солнце греет раны». После «всё» пропущено «же», но восстановить его здесь по смыслу не слишком легко. «Кто скажет: – Фантазии, бред.../ Отвечу я – это не ложь». Здесь явно пропущена частица -то после «кто». Должно было быть «кто-то». Поэт произвольно опустил частицу, и получилось неграмотное построение фразы. «С Православия – Киев, Москва.../ И Хмельницкого память жива!» Перед городами отсутствует глагол «начались», а память жива всё-таки не у давно почившего Хмельницкого – жива наша память о Хмельницком. Потрясающее самомнение у авторов, позволяющих себе выпускать такое без редакторской правки!
Прекрасно знаю, как большинство поэтов относится к редакторам: как к тупицам, замалчивающим или хулящим их гениальные произведения. Таким людям советую не читать мои статьи, они им пользу не принесут.
И последнее. Приводя примеры ошибок у поэтов-классиков, нисколько не хочу повредить их репутации. Они ведь тоже люди, ничто человеческое им не было чуждо – зачем же относиться к ним как к священным коровам, как к идолам? Великие потому и велики, что даже злобный лай из подворотни насчёт каких-то фактов личной жизни не способен повредить репутации их бессмертных творений. А уж право-то на ошибку в произведении они, без сомнения, имеют. Могут что-то забыть, что-то не принять во внимание, что-то просто не знать.

Другие статьи в литературном дневнике:

• 13.05.2018. Атонирование или сбой ударения.