***
Нэйл: литературный дневник Михаил Дынкин
Светлый зверь
Светлый зверь и его зверята.
Пурпур крови, хрусталь и мята.
Где бы ни был ты - ветер, дом.
Полудевушка-полуголубь
держит голову в лапках голых.
Пламенеет глубокий дол.
Где бы ни был ты - ветер, крылья.
Холст, покрытый зарёй и пылью;
на холсте - лебеда и глаз.
Три реки под ступнёй горящей.
Камень мыслящий, говорящий.
Сгусток света, прозрачный вяз.
Начинается время жатвы:
пепел жертвы, в кулак зажатый,
жёлтый порох, осенний бром.
Полуюноша-полуклевер
изумлённо глядит на север
и повозка из льна и воска
растворяется за бугром.
* * *
Любовники
И если призрак здесь когда-то жил,
то он покинул этот дом. Покинул.
И. Бродский
Спустилось небо серым мотыльком
и замерло над обнаженной грудью...
Они смотрели в гулкое безлюдье,
накрытое стеклянным колпаком.
Там были только круглые холмы
и мертвый лес, снимающий перчатку,
что возникал из этой хохломы,
со всею силой вдавленной в сетчатку.
Так, прочитав октябрь до конца,
легли они, переплетая взгляды,
и золотая мимика распада
соседствовала с музыкой лица.
Холодный свет по комнатам кружил
и тихо утро пыль с него сдувало.
И то, что третий в этом доме жил,
двух призраков уже не волновало.
* * *
Иероглиф
Жёлтый рог ив,
опущенный рощей
в голубую спокойную заводь.
"Иероглиф
созвездия проще
освистать, чем по воздуху плавать..." -
думал скептик, снимая на память
с ветра кожу растраченной мощи.
У ограды сидящие белой
обнимали колени и как-то
становилось вдруг не по себе нам,
оттого что смотрели на карту,
по которой ползли наши тени,
города накрывая бестактно.
Брал перо гриф
в колючие когти.
Пишет: "Бык поднимает испанца
на рога жёлтых ив..."
Иероглиф
в чернозём забытья закопал царь.
Золотой головой оцелота
покачал и пошёл восвояси.
Синий вой оторочил болота.
Ночь кидалась комочками грязи
в разоряющих гнёзда. И кто-то
собирал голубику фантазий.
У ограды сидящие белой
(подбородки в подставках ладоней)
увидали изрезанный берег,
поделённый на равные доли
меж тюленями и корабелом,
ждущим смерти в ветшающем доме.
Милый друг, что останется, кроме
иероглифа в чепчике пены?
Михаил Дынкин
Другие статьи в литературном дневнике:
