***
...А снег плывет себе под фонарем —
так медленно, так важно, так степенно,
что мы уже, конечно, не умрем,
но просто дней распаренная пена
осядет, и три вектора судьбы,
в координатном базисе творенья
найдут меня у этой городьбы,
под фонарем, где хлопья застят зренье,
и никого никто не различит
в степенном и задумчивом круженье.
Густеет сумрак, и душа молчит...
Но, Господи, каким упорным жженьем
ты жжешь меня! Твой промысел не прост:
касанием, через рукопожатье
от века к веку перебросить мост
поверх обид, судеб, привычек, платья,
связать в одно, спаять, срастить концы,
закраины вселенского разлома,
застать нас всех, чтоб предки и отцы
в лицо потомков видели у дома,
жалели, одаряли калачом,
благословляли и вели на пытки...
А только я здесь, Боже, ни при чем!
Я лишь стою под снегом у калитки,
ловлю губами воду горних сфер,
гляжу во тьму, жалею поколенье,
в котором жил, страну суровых мер,
проулок, двор, обмокшие поленья...
