Андрей Алякин о русской поэзии...С большим удовольствием прочитала несколько статей нашего современника, а также коллеги по перу - Андрея Алякина - о русской поэзии... В них он излагает много интересных, глубоких мыслей и я просто не могу не привести некоторые из них, мне особо запомнившееся... Итак, все мысли Андрея Алякина мною приводятся полностью, как написаны в его статьях и взяты с его официального сайта. Даю ссылку, где эти статьи можно прочесть полностью, а заодно узнать об авторе, их написавшем - http://www.alyakin.ru/biogr.html С Андреем Алякиным я ни лично, ни заочно не знакома, так что это не реклама! Но мне импонируют его не заурядная личность и пронизанное болью за современную Россию, а также наполненное, как радуга, всеми цветами творчество, в котором он отражает всю свою жизнь:)
Творчество - процесс необъяснимый и зачастую неожиданный. Это не экономика, в которой все развивается по вполне логичным законам, и главное - эти законы знать. Чтобы отнять у русских поэзию, надо заменить русских на других. Поэзия у нас в генокоде. Поэзия разве что учит видеть за конкретными ситуациями "большие темы". Поэзия дает возможность обществу осознать меру своего падения. Осознав это, общество постепенно поднимается с колен. Поэзия не переделывает мир, не валит режимы. Она спасает души от столбняка обыденности. Поэты вместе с писателями всегда искали рая на земле, искали и находили богооткровенные истины. Но нигде, кроме как в России, поэты не платили за эти истины жизнью, не иллюстрировали своей гибелью меру страшного давления времени. Поэзия в корне своем молитвенна, сакральна. Таковы все священные книги. Но еще поэзия, в отличие от молитвы, содержит в себе тончайший механизм ассоциаций, отражающий мистическое всеединство мира, сопрягающее все сущее таинственными связями. Эти связи формулируют параллельный рисунок реальности, как бы "объясняющий" события. Наконец, поэзия музыкальна. Она - "говорящая музыка". И молитвенность, и ассоциативность, и музыкальность поэзии делают ее, как, впрочем, и музыку (и, во вторую очередь, живопись), отражением высшей гармонии, отзвуком трансцендентного. Духовная революция немыслима вне религиозных координат. Однако главным узлом русской драмы стала вовсе не борьба сторонников духовной революции с адептами революции социальной, а отвержение Бога интеллигенцией и народом и предательство монархии. Вот это и повлекло за собой вселенскую кару. Если общество глухо, поэты не виноваты. Культурный эфир - система медийных труб и лифтов, связующих нацию с элитой, креативным культурным слоем, - забита, как уши ватой, массовой культурой. Система, создающая массовую культуру, очень сильна. Умеет манипулировать любыми идеологиями, любыми культурными контекстами. Умеет "переваривать" и приручать любых бунтарей. Легко превращает творцов в упитанную самодостаточную номенклатуру. Но Большое Слово все равно сильней Системы. Оно как лазер, прожигает все и вся. Система сильна, пока не зазвучало Слово. ...в России где-то с начала ХХ века сложился устойчивый образ поэта "не от мира сего", полупророка-полуюродивого. Здесь поэт - предстоятель и ответчик перед Богом за поруганный и богооставленный народ. Характерно, что русская лирика экстатична, заклинательна, близка по тональности к молитве. Есенин, Клюев, Ахматова, Цветаева, Мандельштам, даже Пастернак (самый из них респектабельный), Бродский, Губанов и другие - сплошь были трагическими личностями. Концентрировали в себе нравственный опыт нации, пропущенной в трех поколениях через такие коллизии, которые западным поэтическим собратьям и в самом страшном сне явиться не могли никак. Несли в себе национальные боль, ужас и надежду. Такие люди не могли жить как обыватели. Поэзия вырастает на страдании, на восторге, на победе. Пока люди будут жить подлинными, а не унифицированными телевизионными страстями, поэзия будет жить - даже в форме наскальной живописи. Теперь о ритме жизни. Авангард пожил себе, стал классикой и умер. Мир тем временем спокойно вползал в постиндустриальную цивилизацию и поэтически вдохновлялся чем угодно, только не авангардом. Массовая культура на то и массовая, что угождает любому недалекому вкусу, манипулирует любыми эпохальными стилями, любыми культурными контекстами. Настоящая поэзия в наше время в стилевом отношении может быть любой. Поэзией она является лишь постольку, поскольку сопротивляется массовой культуре, бунтует против всесмешения и всеусреднения. В ХХI веке на фоне расцвета генной инженерии и нанотехнологий, тотальной виртуализации административной и финансовой деятельности люди все равно будут одновременно читать Гомера, Байрона, Верлена и Эллиота. Бытие не определяет поэтическое сознание. Я часто вспоминаю то время - получившее название "Времени колокольчиков", то есть легендарной поры русского рока. Период оттепели после долгой зимы. Период радости, когда сочетание слов пусть и плохо срифмованных, давало ощущение какой-то предстоящей радости и свободы. Рок того времени действительно был звонко звучащими колокольчиками. Мы радовались за тех, у кого получалось: за Башлачева и Шевчука, Майка и Кинчева. Русский рок был живым. Рок не требовал платы, платой была жизнь. К сожалению многих уже нет с нами, но, тем не менее, я часто вспоминаю эти квартирные концерты, когда из трех аккордов рождалась песня. Со "Временем колокольчиков" я связываю весну русского рока. К сожалению, "время колоколов" в России так и не наступило. Надеюсь, мою Родину оберегают ангелы-хранители, которые спасут ее в очередной раз, а поэзия должна найти себя и на этом повороте русской истории. Думаю, найдет. © Copyright: Ольга Тимофеенко, 2007.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
