Андрей Тавров* Напомню, поэт и критик призвал не описывать эмоции и даже не называть их, а так строить повествование (и поэтическое, и прозаическое), чтобы в ходе его восприятия эмоции возникали у читателя в качестве побочного эффекта. Т. е. повествование не называет эмоции, оно делает возможным рождение этих эмоций наяву, в читателе. Я много читал литературы, описывающей события из жизни духа, изобилующей словами "Вечность", "Дух", "Бог", "Просветление" и т.д., я сам много написал такой литературы. Мне кажется, что она нужна и делает свое благородное дело, если только написана добросовестно, но сегодня мне представляется более интересным создание такого повествования, которое, не называя Бога, Духа, Сатори, Карму, Абсолют способно вызвать во внимательном читателе ощущение присутствия всех этих трудноуловимых в современном мире реальностей, больших, тем не менее, чем все остальные реальности этого современного мира. Такие удачные опыты уже были, начиная с древней китайской поэзии, японских миниатюр, некоторых страниц Хемингуэя (в «Трехдневной непогоде»), Толстого, Чехова, Уоллеса Стивенса, Ю. Казакова, Блока, Грэма Грина («Сила и Слава») и т.д. Я специально не включаю в этот список Ангелюса Силезиуса, Хуана де ла Крус, Сведенборга, Мильтона, Руми и даже Рильке, говоривших о неуловимых вещах почти напрямую, сделавших их центром своего художественного внимания. Я говорю о возможности применения «объективного коррелята» в сфере почти неуловимых степеней духовной реальности, чтобы она не описывалась , а рождалась сама в восприятии внимательного и открытого этому контакту читателя.
© Copyright: Николай Сыромятников, 2021.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
