Мария Махова
постоянно кого-то открываю для себя - так этому рада.
Сколько чудес на свете, сколько гениальных авторов, а в мою жизнь что можно впихнуть..иногда я думаю - вот есть этот пресловутый НАСТОЯЩИЙ МОМЕНТ- наслаждайся: наслаждайся уборкой, в который раз, за котом, который не устает чудить, принося подарки в виде огромной кучи помеченного белья ( можно сказать - а спроси-ка себя, что в этой жизни ты помечаешь, не замечая? И я подумаю - а будет ли это настоящим моментом или бесконечным отслеживанием - а если, а вдруг..)
скопировала - а вдруг кто-то еще не читал, кстати, здесь она тоже есть.
14.07.2016
Мария МАХОВА (г. Иваново) — автор стихов, песен и сказок, лауреат многих фестивалей авторской песни, в т.ч. международного Грушинского. В 2010 году Махова получила ГРАН-ПРИ за диск «Вне времён» на международном фестивале «Петербургский аккорд». Сказки Маховой идут в областном ивановском театре драмы и других театрах страны.
Автор четырёх поэтических книг — «Маме Кенгуру», «Другие вещи», «Дети пропавших лётчиков» (книга издана на грант министерства культуры и при поддержке РСП), детской книги стихов «Бог играет на флейте» и книги прозы «ДО КУ ТУР». С 2014 года — член союза российских писателей.
Училась в Москве, по образованию режиссёр. Работает педагогом во Дворце Детского Юношеского Творчества, преподаёт психологию общения и актёрское мастерство.
Стихи
Про сказку
А сказку можно начать вот так: «Жил-был на свете один чудак,
и был на всё у него ответ…»
А, собственно, почему бы нет?..
А сказку можно начать с конца: «На свете счастливее нет лица,
он прожил сто, даже двести лет…»
А, собственно, почему бы нет?..
А сказку можно не говорить, а можно петь, будто в небе плыть,
её шептать и встречать рассвет…
А, собственно, почему бы нет?..
Забыть её и вернуть опять, надуть, как шарик, нарисовать,
увидеть мир под другим углом,
и поселиться на время в нём.
И если даже метель и снег, огня не видно, дороги нет,
и сам герой позабыл, где шёл —
в итоге будет всё хорошо.
И если даже совсем кирдык, и нет ни воздуха, ни воды,
но мы-то знаем с тобой, дружок –
в итоге будет всё хорошо.
И вдруг откроется нам секрет про всё на свете, про тьму и свет,
и все истории всех планет,
и все движения всех комет,
а, собственно, почему бы нет, о, не умолкай, говори ещё,
нам очень нужен такой сюжет,
где будет всё у нас хорошо.
Птица бьётся о стекло
Птица бьётся о стекло, у неё пока есть силы,
в этой комнате светло, в ней всё так же, как и было,
солнце льётся через край занавески, с добрым утром,
птица, птица, улетай, ты зачем сюда, откуда,
здесь старинное житьё, здесь размеренное время,
ходят тени по ступеням, что-то шепчут о своём,
протекает день и час, так же, как и прошлом веке,
и седые человеки молча пьют на кухне чай.
А когда в весенний день в окна вдруг ударит ветер,
и откроет окна эти, необуздан и раздет,
и закружатся листы, письма, белые конверты,
и умчатся вслед за ветром через реки и мосты,
и нагнутся дерева над прозрачною водою,
птица, птица, что такое, что случилось, ты жива?
Прилетай в наш старый дом, спой нам песню, как и прежде,
о весне и о надежде, о минувшем, о былом.
О том, что
Уходит поезд в поиск, к устьям рек, идёт сквозь снег, сквозь квадратуру круга,
а в мой квадрат заходит человек, как входят в сон, без зова и без стука,
как входят на платформу, на вокзал, и смотрят на часы — на стрелках лето —
а он на это лето опоздал, но он сейчас не думает об этом.
И дело в чём-то, видимо, другом, и снова ты листаешь ту же повесть,
и тот же человек приходит в дом, молчит и ждёт тебя, а, может, поезд,
он не отводит от тебя глаза, перелетает поезд ночь, как реку…
И вдруг ты понимаешь, что вокзал — ты сам, но ждёшь другого человека.
Вот на перроне гул уже затих, и фонари в предутреннем тумане
подмигивают, будто за своих нас принимают, и вода в стакане
твердеет, замерзает — стылый лёд — и вот уже слышна волна седая,
и льдина, трудно двигаясь вперёд, себе дорогу в море пробивает.
Сосуд разбился, растворился свет, мерцают звёзды, время замирает,
нет прошлого и будущего нет, есть только точки в центре и по краю,
что тихо пробиваются из тьмы, и освещают время и пространство,
они почти такие же, как мы, но ярче, горячее и прекрасней,
и тем опасней, и всегда сильней — от сложного до самого простого —
и вне рационального, и вне любого места и любого слова,
и время снега призывает снег, и всё уже навечно и едино —
и явь, и сон, и этот человек, вдруг ставший точкой, океаном, льдиной.
Сны не приходят
Сны не приходят по ночам, приходят думы.
О, не светла моя печаль, она угрюма.
И только лучик вдоль стекла скользит случайный.
Печаль по прошлому — светла, оно нейтрально.
Оно спускается на дно, в свою обитель,
и там всё связано давно одною нитью
из прежних эр и общих вер — закрылась книга —
мерцает медленно из недр и дышит тихо.
Сны не приходят по ночам — молчу безвольно.
О, не светла моя печаль по дням и боли,
что каждым утром входят в дом, находят тропы,
и их шаги слышны кругом, и слышен шёпот.
О, не светла моя печаль в ночах без ветра,
как догоревшая свеча другого века,
где обвивала та же сеть всё тем же бредом,
где та же боль и та же смерть ходила следом.
***
Не пойду я на работу, не пойду я в магазин.
Приезжай ко мне в субботу, что-нибудь сообразим.
Надевай свою панаму и записывай маршрут:
до вокзала, дальше прямо, повернуть — и будешь тут.
Правда, в доме ни конфетки, ни котлетки, ни вина…
У меня есть две тарелки!.. Ой, ну вот, теперь одна…
Да, ты прав, я просто гений… не один, а целых три…
Слушай, подари мне веник? Жёлтый веник подари?..
Петров
До конца урока осталось сорок минут.
То есть пять минут он всё-таки отсидел.
На шестой минуте он понял что всё, капут.
На седьмой он понял, что очень давно не ел.
На восьмой минуте заныла одна рука,
на девятой заныли обе — а кто спасёт?
На десятой его накрыла, как ночь, тоска.
И, тем более, заболело совсем и всё.
И тянулось время, и падало на тетрадь
всею грудью и всей взлохмаченной головой.
Боже-боже, о как не хочется умирать,
а как хочется возвратиться живым домой!
Он сочился сквозь щели, падал в дремучий лес,
его крючило и раскатывало без слов…
— Что, Петров уже умер? — раздался вдруг гром с небес. —
Вылезай из-под парты, я вижу тебя, Петров!
Ну давай, Петров! Как не стыдно тебе, вставай!
Что ты падаешь, выступаешь тут перед кем?
Марьиванна, о Марьиванна, о Марьива…
с поля боя несёт Петрова сквозь класс к доске.
Только бой ещё впереди, этот страшный бой!
О Петров, мы с тобой, приходи же в себя, дружок!..
Побеждённый он, иль спасённый, иль не живой…
Пять, четыре, три, два, один… Всё! Ура! Звонок!
Синяя рыба
Чего ты хочешь, — спрашивает он, — чего ты хочешь?
— Всего. — говорит она, не зная, как ответить ещё короче.
Самолёт улетает в полночь, с высадкой на луне.
Он наконец-то сможет забыть о ней.
Ей неуютно и жарко в его пустыне.
Хочется быть холодней.
(только держи меня.
нет, поскорей отпусти меня)
Он наконец-то сможет забыть о ней.
Хочется музыки, солнца, дождя и лета.
Синих планет и звёзд, замок из лего.
Чехова перечитать, переплыть Неву.
На Луне есть Море Спокойствия — можно к нему.
«В кратере Лангрен…» — она говорит монотонно.
«Ещё там Болото Сна и Залив Молчания»
Она — рыба в банке и хочет быть астрономом.
Все рыбы — в душе астрономы, не спят ночами.
— Чего же ты хочешь?..
Она стоит у окна.
Капли стучат по стеклу, цветок на окне.
Синяя рыба плывёт туда, где луна.
Он наконец-то сможет забыть о ней.
Замкнулось
С чувством собственной вины, ситуацией измотан,
он уходит от жены, от детей и от работы,
и берёт себе билет, долго курит на перроне,
ничего уже не помнит, никому не смотрит вслед.
Больше нет ему преград, он душой, как прежде, молод,
едет-едет в Ленинград, в свой любимый с детства город,
едет-едет он туда, где его уже встречают,
учащённое дыханье, вторник, пятница, среда…
Вот и лето за весной, вот зима и снова холод,
неуютный, серый город, сон кончается цветной.
Будто в этой же реке, будто обручем поймали…
Он очнулся на вокзале, с сигаретою в руке.
Не идут часы, стоят, он проходит вдоль перрона,
он сюда приехал ровно, ровно год тому назад.
И тогда была весна, и капель в весёлом танце…
Вот билет, вагон семнадцать, то же место у окна.
И сидит всю ночь во мгле, пьёт коньяк в пустом вагоне,
ничего уже не помнит, никому не смотрит вслед.
Дядя Гриша
А он вот так представлял себе Бога:
с метлой, в телогрейке, добрым и рыжим.
Стоит себе, щурится на дорогу.
Доброго дня тебе, дядя Гриша.
Дядя Гриша живёт в небольшой каморке,
встаёт раньше всех, позже всех ложится.
Он цветы поливает, сажает ёлки,
и пшено подсыпает в кормушки птицам.
Он, наверно, на небо летает ночью,
а, возможно, снег убирает с крыши.
— Добрый день, дядя Гриша, спаси щеночка,
он сыночек Рыжей, такой же рыжий.
Он замёрз и видит ещё не очень,
он за тем сараем — пойдём, покажем!
Дядя Гриша сыночков спасёт и дочек,
рядом с ним совсем ничего не страшно.
Да и мир такой — весь большой и долгий,
очень добрый мир — вот ещё ступенька.
Мальчик крепко за руку держит Бога,
с бородою, рыжего, в телогрейке.
***
дрожать за своих любимых,
дышать богу прямо в спину,
молить его, обессилев:
люби их.
а если ударят ветры,
иль вьюга завоет сильно,
просить его: милосердный,
спаси их.
безрадостными ночами,
сквозь все ледяные вихри,
в смятении ли, в печали –
храни их.
Другие статьи в литературном дневнике:
