***

"…Месяц умер,
Синеет в окошко рассвет.
Ах ты, ночь!
Что ты, ночь, наковеркала?
Я в цилиндре стою.
Никого со мной нет.
Я один…
И — разбитое зеркало…"

Сергей Есенин

Вновь не осталось Времён для воспоминаний.
Только успеешь взахлёб сказать:
друг мой, слушай!
Хрипы в лицо с перегаром всех предсказаний,
что в одночасье с тобойв жизненной стуже.

Ближе клонится Закат, и выверен росчерк
Красным своим опахалом делая вид,
что не равнодушен Он к нам, но увязли средь кочек
сонмы болот, да и бредит отказом жизнь почек.
Только и жив, потому что в нём дышит Пиит!

Клонит Закат набекрень остроносые травы,-
срежут до крови пальчики, только их тронь.
Нет для поэта другой и любимой забавы,
как по углям раскалённого смысла — в Огонь!
Не придвигайся ко мне, Гость ночной чёрных красок,
сны раздвиигая вовне и взрывая мосты.
Те не страдают бессонницей, кто ходит в масках!
Чёрную мессу творя, подчищая хвосты.

Вижу я их издалёка. Двойные в них смыслы,
да и двойная мораль сквозь балтийский стандарт.
Два языка остро жалят друг друга. Повисли
Лун коромысла, а воды в них свежи, но скисло
их молоко порошковое. Только поп-арт
может уже разглядеть: что? за что? и куда?
Чёрные рясы и ряхи в застолье фуршетов
томных... вином наслаждаются, всё как всегда.

Вы не страдали бессонницей. "По барабану"
вам спотыкания чувств в толлерантности дня.
Пьёте и жрёте улиток и тараканов,
деликатесы достойны Рождеств Января.

Я абстрагируюсь от денно-нощных призывов
волн: обезличить мой берег "культурою масс".
Жёстко претит чуждый хрип. Нет в пространстве наива,
искренность вышибла двери. Вратами сейчас
не запугать, кто направо, налево... Свободен!
Либерализм обветшал как изношенный член.
Ты лишь себе на сегодня немного угоден,
но даже ты утомился хранить РОДа ген.

"Я не хочу ничего изменить в прошлой жизни!"
Глупость какая! Да были ошибки одни.
Ты лицемеришь с собой. Перестань. Скоро тризна.
И поспеши изменить всё, что можно. Огни
в сумерках парка... Исхожены эти дорожки,
но нет запутаннее паутинных следов,
что оставляли твои каблучки стройной ножки
или тупое отсутствие тех сапогов,

что по погоде. А задним умом мы прелестны.
Можем советы вовсю для других раздавать,
словно бесплатный сыр мышкам. Средь них "я не местный"
сразу, и спрятаться в норку, чтоб отодвигать
словно скалу — ответственность. В старой квартире
всё было славно, на месте, по полочкам мир.
И молодые родители. Были бы живы,-
поговорила бы с ними я! Мало знать, сир.

Мало раздать, разложить по карманам, что знаешь.
Трудно Порядок глобальный и мне навести.
Только начнёшь, беспорядок глобальный познаешь.
И уже смыслы до полочки не донести.
Как же смириться, когда каждый раз Лета мало?
Осени мало. Зимы... И чудесной Весны.
Сколько б ни били граблями по темю, пристало
благодарить, что всё длится и жизнь не взаймы.

Пестуй здоровье! И тени рисуй на картинах,
сколько бы ни было сил, но жизнь Духа важней.
Эта реальность грязна и уродлива. Глиной
бредит фарфор, ну а роспись мне более нужней!
Ныне Луна опороченной девкой-приблудой
снова беременна Новым. Абстракт миражей
слишком коробит и злит обывателя. Чудо
в том, что завял интеллект у полночных "ежей",

лишь "за кусок" убивающих лихо друг друга.
Сюрреализм вас заденет, разденет, и в рот!
Мы — индивиды из самого высшего круга.
Чувств наших жар, растопив утекающий лёд,
зрит океаны предвестых больших ураганов.
Пусть же сметают они на пути всё и вся,
бег вылетающих пуль, серебро тараканов,
молью прикинувшихся в тьме кладовки светя.

Бот** настрадался бессонницей, сиюминутен.
Через него о присутствии мир говорит.
Дрёмой поит или в чай ему плюнет, есеня
Осень по-свойски, и с мириком спать норовит.
Слово за словом плетёт паутину интриги,
по-обезьяньи облазивший юго-восток
страстной Бразилии. Мир — это мирик и фиги,
те, что на пальмах и слаще чем жизни итог.

Я в со-творимой реальности Ночи с Луною.
Ветер кромсает поэта и личность мою.
Не длинноносый урод с волосатой ногою,
мыс африканский изведав. На том и стою.
Мирик, напоенный дрёмой устал бы вращаться
в сонме планет одичавших с тоскою по мне.
Я ещё здесь, на Земле. Он же — там. Нам встречаться
в образах слов АГНИвидно и суждено.

Тайно прийдя, он уходит. Томною лирикой
облагородив пышные формы от Рубенса,
Сантоса*** или... Кустодиева. Сколь для инока
разнообразности форм! Даже тёмная улица
зрит в унисон параллельной реальности. Кредо:
над бытиём заурядным увидеть скинхеда,
и сотворяя реальность с игнором соседа,
разнообразить картинную образность эту.

Наши поэты — заглавный, забавный народ.
Сердцу знакомых историй здесь истинно много.
Если прыщавый и бритоголовый урод
о столь далёких мирах нам вещает убого.
Но "половая истома" ведь тоже от бога!
Значит, вещая достойно, припомним Рязанщину.
Связаны руки, а рядом воры из карманников
пробуют ваш кошелёк виртуозно и строго.

"Дохлая томная лирика" очень наскучила.
"Желтоволосый и голубоглазый" востребован.
Мальчик рязанский "с ухватистой силой" озвученной
и его "скверная девочка" возраста среднего,
"танцем" своим революционным его же раскручивала,
чтобы узнал мир о нём и без лишней зловредности
славу скандальную ярко и пышно окучивала
как на толкучке кленовый сироп по полезности!

Скверный мой Гость, ты некстати. Тобой недоволен я.
Слава разносится как парашют одуванчика
с целью остаться в толпе для Бессмертия невольником
или высочеством, что от Искусства! Нежданчиком
чёрная шляпа на госте, её не хватало лишь...
Снежные горы растаяли, течь в переносицу.
По водосточной трубе трубочист с розой алою
снова спустился и задыхаясь от счастья
влюблённости носится.

Месяц умрёт. Наступившие синие сумерки
радостно выкорчуют дупла старые, хоть и намоленные.
Ночь исковеркала всё от подпития в "Рюмочной".
Чёрный цилиндр. Человек. И шеи нахохленные.
Нет никого. Ты один и разбитое зеркало.
"Здесь и сейчас" естество выползающей гидрою.
Но Птица Феникс идёт по улице Меркеля
Чёрным эль Вороном мне представляясь под титрами.

Фильм не изучен. Молва и толпа фестивальная
с Будущим щедро заигрывает, Прошлым меряя,
что происходит "здесь и сейчас" как провальная
Света игра со скоростью века размеренной.
Смерть обнуляет. А сон провожает, опаздывая.
Где же ты, мой Скорый поезд московский из Риги?!
Нас ущемляют, воруя и кости обгладывая.
Власть не достойна Есенинской этой интриги.

Связь между нами всевышняя, добрая, вечная.
Гонят ветра из рязанских полей новострастное.
Жизнь упоительна, радостна, но... скоротечная.
Без остановок мчит поезд в АГНИопасное.
Как предприимчивы судьбы и мобилизованы
Словом родным, защищающим Родину милую.
Мы, острословы, Поэты, уже обоснованы
тем, что читаем и пишем, Судьбу не насилуя!

Трость вылетает струной как всегда к переносице,
строй симфйонический вечно на "ля" с какофонией.
Жаждет гармонии, только лишь к ней она просится.
Фоном - туман и беспечная терпкость аронии.
Чёрной рябины псалмы, где Стравинский заглядывал.
Власть Леонардо как право для Возрождения!
Нет у поэта смирения, сколь бы ни складывал
он из зеркальных осколков гроздь самомнения.

Нет ничего из того, что Творцом нам заявлено.
Овладевай же мирами, и будешь спасённая!
Пьют иероглифы воду из лужи проталенной.
Дорого мне всё, что было и будет объявлено.
Парус, рули! Упивайся пространством мореновым.
Верь в горизонты, которыми стороны Света
слишком богаты, чтоб медлить и быть недозволенным.
Смело вперёд! Наслаждайся дорогой с сиренами.

Пусть Одиссей обессмертил себя песнопением
дев, выплывающих строго всегда в Полнолуние.
Мы подождём с необъятным и страстным смирением
часа, когда звуки Голоса хлынут Есенина!
Словно цунами для ждущих елеем восторженно
бросят на рельсы Слова. Между — смысл параллельного!
В даль уходящая Лета с сознанием бесспорного
знания: Творчество — главное в жизни, где пропасть бесцельного.

Вот, за тобой и иду, кудрявое Вечное!
Солью для мяса как Лировой дочкой покладистой.
Дороги в нём лёгкость Духа и страсть человечная
с милой беспечностью Радости, что не разладится.
Всё в Бесконечности просто. Картинка невинная.
За горизонтом круги остросудебных истин.
Вот и оклады явились для Лирика длинные,
серебра-злата иконному Лику. Повинен

в том, что искал и нашёл для себя нишу Светлую.
Голубоглазое марево глаз обжигающих.
Ты защитил нас стихами, чудесными песнями.
Сколько средь них дорогих, перманентно вздыхающих.
Осень — стихия твоя! Как капризная барышня
юбкой цветастой накрыла траву приземлённую.
Сколько бы ни было лет, а Судьбой твоей взбалмошной,
тропы торят по над речкою тропы зелёные!

28 сентября 2022 года

*Поп-арт — направление в изобразительном искусстве Западной Европы и США конца 1950—1960-х годов, использующее примитивные образцы массовой культуры, а так же возникшее как реакция отрицания на абстрактный экспрессионизм. В качестве основного предмета и образа поп-арт использовал образы продуктов потребления.

**«Бот» (сокращение от «робот») – это программа, выполняющая автоматические заранее настроенные повторяющиеся задачи. Боты обычно имитируют поведение пользователя или заменяют его.

***Мирики — паукообразные обезьяны — род приматов из семейства паукообразных обезьян. Известно два вида мириков, которые обитают близ атлантических берегов юго-восточной части Бразилии.
Или Тимбрес — мыс на берегу Атлантического океана в Африке.

Есенин пишет "мирику" ,(а не "миру"),с иронией обозначая факт своего личного присутствия не только в творимой им реальности но и в той, что его на самом деле окружает (ночь, луна). Этим он отделяет себя, как поэта и как личность, от "длинноволосого урода",который далее по тексту читает стихи о "мирах" прыщавой курсистке.

***Бразильский художник Эдуардо Сантос обожает женщин с пышными формами.

Другие статьи в литературном дневнике:

• 28.09.2022. ***
• 26.09.2022. ***
• 25.09.2022. ***
• 24.09.2022. ***
• 18.09.2022. ***
• 17.09.2022. ***
• 13.09.2022. ***
• 12.09.2022. ***
• 10.09.2022. ***
• 04.09.2022. ***
• 03.09.2022. ***
• 02.09.2022. ***