В час красоты — паденья час
с последним выдохом декабрьским,
печальным взглядом вижу вас
в грядущем тёмном и несчастном,
о, поколения! Хлопот,
где Пустоты извечной тяга
туманом тяжким на живот
кромешных дюн ложится Мага
Предвиденье! В который раз
под бремя знаний вездесущих,
мы познаём в кромешный час
и путь, и цель его несущих.
Мы богатеем с колыбели,
мы выносимы на руках
в пресветлый мир, в его постели
пастельных красок на замах
высокий! Шлют качели дали
из высоты лазурных дней,
где не было в кругу печалей
родителей, что молодей
всего, что есть! С мечтами дивно
корабль, разгруженный в разгром,
ссыпал на травы апельсины
из Новогодних! А потом
под запах дров из самых хвойных
качалась девочка впотьмах
Пикассо, с шариком проворным
как тараканы на бегах...
Её грядущее не пусто
и не темно! Уже она
читала Буквари искусно,
от классики была хмельна!
Лилась МузЫка сверх достатка
из "точки радио", смелей
был пальчик, что водил по гладкой
китайской скатерти! Вольней
рисунок жил в цветах и птицах,
как с незапамятных времён!
И только сон глубокий снился,
что кто-то мнится ей в догон.
На том ковре, без пересудов,
что куплен был с первозарплат,—
телега мчалась словно судно
с охотниками! Как был рад
тот выстрел, что попал в спасенье.
И волчья стая улеглась
под зимней сказки Вознесенье
с рождественским быльём. Сей час
уже готов был стол и скатерть,
и яства сказочных хлопот.
И самый главный в этом Мастер —
Анисья, бабушка! Ворот
не закрывая, шли на Ёлку
в Артек* балтийских берегов.
Разлит Китай в атласном шёлке
из самых розовых в альков.
И рук, протянутых к подаркам,
что раздавал нам Дед Мороз,
толпа! И хороводов жарких
как и игрушек целый воз.
Воспоминания прелестны!
И не стареют никогда.
Их трансформации известны
и не бездейственны всегда.
Берём энергию оттуда,
где Детство счастливо неслось
в неповторимый мир из Чуда,
который видеть довелось.
Когда деревья были больше,
чем рост у саженцев, для нас
Сад огораживали колья
соседских взглядов "первый класс"!
В чужой стране — чужих причуды.
Салфетки, западных культур
сноп церемоний обоюдных,
аббревиатур, колоратур...
Экрана частых смен заставки,
прекрасна Рига как всегда!
Потом — студенческие "правки",
растянутые на года.
И буттерброды, став родными
с точайшим слоем из маслов.
Вслед дуновения степные,
подсолнуховый жар ветров...
Сплелись культуры краснодарских
широт и белорусских лье
полей картофельных, прекрасных,
цветущих в аметист-колье.
Из фиолетовых видений
и малахитовых шкатул,
встаю Хозяйкой сновидений,
под Каменной горы разгул!
Змеиный Камень дал мне мудрость,
а Золотой топаз — года
творить для Музы, обоюдно,
и жить для творчества всегда!
26 декабря 2020 года
Нет, не томит меня пространство,
в котором пусто и темно.
Познанья бремя не для чванства,
для пользы дела мне дано.
Я не в бездействием исполнюсь,
а в действием! На том Пиру —
своя, и вновь сосуд заполню
бессмертным Светом. На пару
из облак к злу не равнодушна,
как и к добру, et cetera...
Забью тревогу, если нужно.
Миротворю, когда с Ура!
Ошибками богаты очень
отцов и горе-матерей.
Как путь без цели ровный, впрочем,
мы вянем без борьбы скорей!
Вначале хоть не равнодушны,
мы утомляемся потом.
И кажется борьба тщедушной
и бесполезной. Хоть бегом,
хоть медленно под киносъёмку
из виртуальной правоты,
мы перед властью слабы. Тонко,
где рвут аорты и мосты.
Умами поздними богаты.
Но стынет рабство кровью вен.
Презренные рабы, фрегаты
как бурлаки тащили схем,
заверченных улиткой свыше,
громады. Тонут корабли...
Уже Титанику мы рады,
чтоб оказаться вне Земли.
Кому-то надо нас для пользы
себе использовать...* Завет
и Нов, и Стар — почивший в бозе,
протусторонний шлёт привет.
Годов Концами обесточен
и стар, и млад. А дядя в том
был честных правил, правомочен
и счастлив с собственным котом.
Котомка за спиной постыдна.
Ты не успешен? Не живи.
Жизнь давит и томит обидно.
А смерть — обиднее! Прости,
что так пряма и безупречна
моя дорогна на краю.
И осознание скоротечно,
что не корову я дою
священную! Как мот без правил,
как фаталист уже на ять,—
Историй трубку мир заправил.
Я ж воскуряю сопкой! Взять
и выкинуть последний выдох
на усмотренье Декабря.
Шесть дней осталось для обиды,
но это мелко, хоть не зря.
В последний раз не сдаться пленным
в канун и ради... Фейерверк
был выигран в рулетку стервно,
и удался на славу! Клерк
из самых высших и небесных
бессмертных сил мечтал зазря,
что мало будет интересных
сюрпризов гению. Заря
уже румянится всё больше.
И мелкий дождик семенит,
как будто Вёсны сыпят солью,
чтоб таяло быстрее бит
из ледяных. Плодов, созревших
до времени, среди цветов
под снегом, вдруг осиротевших
паденьем в собственный альков.
Час красоты, паденья час.
Пришелец дней осиротелых,
висевший между в первый раз,
как в раз последний беспредела.
За той Чертой мы не рабы.
А здесь мы — с радостью творящей
без слёз проследуем в гробы,
с бессмертной Памятью Воды,
без распрей бурь превозносящих.
26 декабря 2020 года
____Несбыточных иллюзий города
и деревень, умолкнувших навеки.
И памятников звонкая слюда,
их Светов филетовых как реки.
Наукою бесплодной иссушив
язык и нёбо дней бесповоротных,
со множеством желаний век сдружив,
мы таем с завистью надежды благородной.
Не веря в ток осмеянных страстей,
смиреньем лестным выпестовав право
судить, когда для близких и друзей,
совсем не то, что было им по нраву.
Коснувшись чаши наслаждений, повелись
на зов событий бренных и никчемных.
Пылясь на полках, словно рыжий лис,
изъеденный беспечной молью ленной.
А всё спешит, стремится воссоздать,
что мёртвым грузом выживших желаний,
торопится как манну раскромсать
идущим снегом медленных признаний.
Возможно, юных сил не сберегли.
С возможностью глухого всепрощенья,
небес достигли больше, чем Земли,
и миррой умывались окропленья.
Целебный ток навеки извлекли
из парусов развёрстых, одиноких.
И лавой горней в души протекли,
где стыли обездвиженные соки.
Теперь вослед стремительной Весне,
которая уже не прекращалась,
и мелким дождиком "Акрополя во сне"
с любым из чувствующих ток соприкасалась.
Пассионарность масс крута как спуск
в проёмы безд, как выстрел лобный в спину.
Как восхождение под мерный снега хруст
на светлый Эверест, где звон малинный
колоколов! Естественный отбор.
Спиралевидный Круг и Правда в очи.
Безличных сил прибудет перебор,
день станет ночью в Декабре воочью.
Из каждой радости, как шпорами звеня,
распутав день и ночь, сведя пространства
мгновений с вечностью, дошедший до Нуля,
ты жив ещё с напором и беспечностью.
Знамёнами пылая на ветру,
служа искусству, веруя, что будет
твоё законно место на Пиру,
где сам себя никто уже не судит.
Не ссудит Время в дар своё нутро.
В него ты сам как сможешь пробивайся
с мечтами поэтическими по...
Живи искусством и не зазнавайся!
В твоём полку прибудет так и сяк,
что убыло в лице великих мёртвых.
И сколько б ни ушло, вернётся флаг,
трепещущий Искусством. Будут орды
рождённых гениев! С восторгом сладким ум,
пробивший льды затмения у Яви,
явит нам пристань и прибойный шум
волнистых нив, шторма веков возглавив.
Эпоха "Штурм унд дранг" и романтизм
вернёт классических Основ остатки чувства.
И обновлённый жаждой ветра -изм,
обогащённый, выровнит Искусство.
И ты уже давно запечатлён.
Не бесполезный клад как цель Гобсека.*
А сладостным восторгом обольщён —
творить и жить уже с Начала века!
26 декабря 2020 года
_______________Опять с Начала века до Конца
спешим в мечтах, надеждами рисуя
картину мира, где падёт с лица
как пелена слепая Аллилуйя.
Остатки чувства, если шевельнут,
настигнув жар крови под душ холодный,
всегдашний и бессмертный атрибут
Случайности, всегда иногородней.
Мы не свободны сами от себя.
И жадно бережём душевный холод.
И мучимся, когда телесный голод.
И ненавидим, что-то полюбя.
В избыточных иллюзиях живём,
несбыточное пламя раздувая
страстей из новоявленных Времён,
из Прошлого ни мзды не забывая.
Наш кровен шаг и кровля черепиц
из самых Красных, волевых и ярых.
Успев услышать первых Зовы птиц,
считаем их, убитых чьей-то карой.
Насмешливо назад мы не глядим.
Нам дороги роскошные забавы.
Мы все князья. Претит простолюдин.
Из грязи в князи. Хлев и есть те нары,
на коих жить любому довелось.
Как от сумы-тюрьмы не зарекайся,
везде живьём живут! На том сошлось.
Что предначертано, хоть радуйся, хоть кайся.
Не без ума, случайное царит!
По воле духа своего, Его ли...
И добросовестно, как тот же Эврипид,
в трагедиях мы мастера. От боли
ошибок вековых, куда девать
своё нутро, Истории уроки?
Не можем ничего мы оправдать.
Не те даны для этого нам сроки.
К Концу спешим без счастья и заслуг,
без должной Славы и тропин народных,
протоптанных, как будто вышел друг —
вдруг слёзно помянуть душой исподней
и искренней! Сурово на "Мостках"*
бродить среди кладбищенских регалий
Некрополя, где многие в цветах
живых устали бедствовать баталий.
Но нет. Там только изредка цветок
живой грохочет Славой безупречной.
Доносится: мы смертны. Славен бог,
лишь Он один! А Слава — скоротечна.
Но ведь Луна и прочие всегда
на том же месте, светят беспрерывно.
Я выхожу на берег, и вода
с прибойным шумом брызжет торопливо,
как-будто мир проснулся и запел.
О чём запел, завыл, задравши юбку?!
К чему ведёт Добра водораздел
и Зла, сверкающего постоянно. Шлюпкой
клонясь к Восходу, что не виден зря.
Кромешных тайн всевидящее Око.
Безропотная ранняя Заря
бледнее Йорика на небе серооком.
Лишь алый блеск из яркой полыньи
пространств ледовых Прошлого, за Тридцать
и с минусом! Как ярое Нии
с открытиями за... с перстом Капицы!
Всё запредельное сошлось, вошло, слилось
в научную живительную тягу,
где Космосу спуститься в мир пришлось
виденьем эНэЛО с его отвагой.
Мы поступенны в сфере Бытия,
и медленно даются Знаний вехи.
Мы прорываемся. Мешает лития.*
Её размеры и её доспехи.
Новорождённо с предками сошлись.
Разгадываем тайны безуспешно.
И требуем алмазу — расколись
и действуй как политик, но безгрешно!
Но не бывает... иль не быть тому!
Как Соловей-разбойник свистом сказки
разгонит миру тучи, потому
что Волшебство рождественское в маске.
Надень Корону. Сядь на трон. И жди.
Пока века додумаются свыше.
Насмешливо назад ты не гляди.
Иди на крышу. Звёзды там чуть ниже.
Нанизываю бусы на стога.
Купиной Опалённой мир разбавлен.
Шампанских вин залиты берега
сиянья пенного! Лишь этим ты прославлен!
Без шума и следа пройдём миры.
Оставим след для мысли плодовитой.
И гением намеченной поры
родимся вновь из пагоды разбитой,
как та посуда, что не ждёт еды.
Потомок строгий выведет в никчемность
наш прах и гениальные труды,
что начаты и выброшены спермой
в лихую будущность, в её круговорот
воды в природе, пепла прахов лёгких,
не оскорбивших веянья широт,
не насмехавшихся над пропастью долгот,—
посеяв орхидей болот не топких.
С насмешкой горькою обманутых сынов
над Отче, промотавшимся по горло,
но с восхищением над Красотой, покров
из самых снежных, грязь Земную стёрло
и позабыло. Словно нет ни зла,
ни упований, если путь без цели.
Как Магелланово и облачно свела
ты эти смыслы в тяжесть старой ели.
Её угрюмых лап, сквозь неизбежность
тянущихся к высоким берегам,
где только небеса, Луна и нежность
сиюминутных выплесков к богам.
Всё тьма и тьма. Волшебное проклятье
мятущихся свечей, горящих днём.
А день как ночь. Но белой пены платье
трепещет неразгаданным Огнём...
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.
