Умчались реки, полные вина,
и пестрых уток-сплетен вереницы.
И мой стакан - давно уже без дна,
а я все пью и не могу напиться.
И, словно бы в подзорную трубу,
я вижу высь и вишенку под высью,
и матушку нарядную в гробу.
И тоже пью. И все никак не выпью.
Сухой камыш, горящий у реки,
и дурачок с улыбкой звездочета,
и брызнувшие в воду рыбаки...
И снова пью. И снова пить охота.
Звон ландышей в лесу и смех сорок,
и на губах следы помады с краю.
- Нацеловался досыта, сынок?
Я пью и ( наконец-то!) засыпаю.
Отгромыхал трамвай по Ленин- стрит ,
в вечернем кабаке доели суши.
А тот камыш...
Он все еще горит...
Его одним стаканом не осушишь.
