Мне в сердце смотрит вечная звезда
Пусть он думал и любил иначе
Кто он, я тоже не знала. Позже, листая поэтическую антологию 60-70-х годов, нашла несколько стихотворений известного поэта, датированных 1965 годом, годом смерти Вероники. Я поняла, что они посвящены ей. Вероника долго и тяжело болела. Умерла рано, в 50 лет. У нее немало горьких строчек, в которых тесно переплетены отчаяние и надежда. Писала Вероника постоянно. И книжечки ее, скромные, миниатюрные, выходили. Их приятно брать в руки. Они словно созданы для того, чтобы читать их в дальней дороге. И засыпать, положив под подушку заветный томик. Ее стихи - вечная исповедь любящей женщины. Страдающей, радующейся и лишь иногда - счастливой. Последняя книга Вероники называется "Сто часов счастья". "Не знаю, была ли она счастлива в своей жизни хотя бы час",- сказала мне недавно Надежда Ивановна Катаева-Лыткина. Мы разговаривали с ней о Веронике. Надежда Ивановна - человек легендарный. Это она спасла дом Марины Цветаевой в Борисоглебском переулке. Не выселялась из него, когда решение о сносе дома было уже принято и во дворе стояли бульдозеры. В доме теперь музей, Надежда Ивановна по-прежнему - главный его хранитель. По-прежнему в ее квартире бывают хорошие люди, и не только известные. Надежда Ивановна дружила с Вероникой. Еще в первую нашу встречу, лет десять назад, сказала: "Сюда часто прибегала Вероничка Тушнова..." Раньше я думала, что та, как и все, любящие Цветаеву, приходила сюда в "Маринин дом". Оказалось, в войну они вместе работали в госпитале. ...Надежде Ивановне 22 года, Веронике - чуть больше. Надежда Ивановна - начинающий хирург, Вероника - палатный ординатор. Она занимается гистологией, пишет диссертацию. У нее растет дочка Наташа, которую Вероника обожает. "Вероника была потрясающе красива! - Надежда Ивановна повторила слова Марка Соболя. - Все мгновенно влюблялись в нее. В госпитале слыла главной утешительницей. Могла вдохнуть жизнь даже в безнадежных больных. Бескорыстно помогала всем, чем могла. Мы даже по возможности старались освобождать ее от работы, потому что в ней очень нуждались раненые. Вероника просто жила человеческой судьбой... Каждую минуту она что-то сочиняла. Часто ее находили пишущей в какой-нибудь маленькой комнатушке. Привозили раненых, нужно было идти. Но, едва выпадало свободное время, она снова погружалась в свой поэтический мир. Тем не менее позже, спустя годы, она долго не решалась выбрать дорогу в литературу как единственную. О Веронике нужно писать с позиции ее сияющего света любви ко всему. Она из всего делала счастье..." ...Мне было 16, я поступала в институт. Хорошо помню то лето. Мы снимали дачу недалеко от Москвы. На консультации и экзамены я ездила в город электричкой. Помню нашу платформу со звучным названием Манихино, мокрую после дождя. Я выхожу из вагона. Вдыхаю сырой, наполненный запахами грибов и трав воздух и, забывшись, читаю вслух: Сто часов счастья...
Задолго до моего открытия Пастернака и Арсения Тарковского, до настоящего, зрелого понимания Цветаевой я вывела свою формулу счастья так: гудящие от ветра провода, мокрые электрички, полночный скрип половиц старого деревянного дома... И острое предчувствие любви - задолго до ее прихода. Все это щедро подарила мне Вероника Тушнова. Я пишу о Веронике в глухой северной деревушке. Несколько домов вдоль дороги, старые, видавшие виды сараи, гнезда ласточек под крышами... И вечные кукушкины пророчества. Я еще не знаю, что навсегда запомню эти летние дни. Когда пишешь о тех, кого любишь, всегда мысленно разговариваешь с ними. Для каждого такого разговора выбираешь свое, особенное время. Им стали удивительные, самые короткие в году белые ночи. Ночи, в которые не спится и когда можно писать, не зажигая свечи. В такие тихие часы хорошо вслушиваться в себя, вспоминать прошлое. Следить за неярким белесым светом, проникающим в низкие окна, словно за отголоском чьей-то судьбы. В тот последний наш разговор с Надеждой Ивановной мы долго рассматривали фотографии. Больше других мне запомнилась одна, давняя карточка. Вероника на улице. В обеих руках у нее дыни. Огромные, полосатые, тяжелые. Они едва умещаются в ладонях. Такой же - нелегкой и огромной - была ее жизнь. Лицо Вероники светится счастьем.
© Copyright: Елена Войнаровская, 2011.
Другие статьи в литературном дневнике:
|