***Города, как люди, старятся по-разному. Облупливаются фасадами, кривятся стенами, текут трубами. Какое мучение жить с этими стариками! И какая радость, на самом деле. Старым городам идут ставни и желтые фонари ,как женщинам шарфики и розовая помада. Идут сувенирные лавки, газетные киоски, припаркованные кое-как мопеды, наглые кошки, террасы в два столика. Странным образом весна в старых городах, где ни травинки, наступает раньше всего. Неоспоримыми признаками: запахом свежемолотого кофе, мытыми окнами, обилием желтого, девушками в тонких чулках, букетиками фиалок , почтальонами, пьющими пиво в рабочее время, собачками, лающими на голубей, бабушками, кормящими голубей, предвкушением счастья. Я почти научилась узнавать ее издали. Мамы - самые загадочные существа на свете. Никто не знает, кем были мамы до того, как стали мамами. Может быть играли на скрипке или ходили по канату под куполом бродячего цирка. В верхнем ящике моего письменного стола лежит фотография босоногой девочки на палубе белоснежной яхты. На девочке короткая юбка выше колен и полосатая тельняшка, а длинные волосы подвязаны синим шарфом. Кроме вот этих длинных волос и короткой юбки, девочка - точь в точь моя мама. У нее коричневые веснушки, совсем как у меня, и по ямочке на правой и левой щеке. Я эту фотографию нашла совершенно случайно, когда искала моток лески, чтобы привязать к окну выпуклое стеклышко от сломанных папиных часов, которые я носила в кармане на счастье.Я придумала, что этим стеклышком можно концентрировать солнечную энергию и потом использовать ее на что-нибудь полезное, например, чтобы не крутить педали велосипеда, когда едешь в гору. Но потом мне стало жаль папиных часов, пусть они уже не шли и кожаный ремешок протерся до внутренностей. Они были большими, круглыми, с черным циферблатом, с золочеными стрелками и толстой ребристой кнопкой для завода. Иногда я подносила часы близко к уху и задерживала дыхание в надежде услышать "тик-так". Папа сказал, что в часах сломалась какая-то важная шестеренка, но я про себя придумала, что она не сломалась, а заболела и что все остальные шестеренки остановили свое движение и ждут, когда она выздоровеет ... и, конечно, я не стала вынимать из часов стеклышко, а оставила их, как есть. Зато в процессе я нашла фотографию мамы-девочки. Я время от времени подбегала к письменному столу и вытаскивала из ящика фотографию, пока наизусть не запомнила, какие у девочки складки на юбке и сколько полосок на маечке и как она, прищурившись, смотрит как будто за плечо фотографу. А потом я стала приставать к папе с расспросами. - "Ты - удивительно надоедливая птичка" - вздохнул папа после того, как я весь вечер шептала ему на ухо и посылала многозначительные взгляды. Он все рассказал мне перед сном.До того, как моя мама стала моей мамой, она плавала по морям на белоснежной яхте и даже совершила кругосветное путешествие с заходом в разные порты. В одном из этих портов ее увидел мой папа, пригласил сойти на землю и даже научил ее ездить на велосипеде. Неудивительно, что до встречи с моим папой мама совсем не умела ездить на велосипеде - на палубе яхты совсем мало места. Папа наверняка катался вдоль по причалу, в надежде привлечь внимание мамы. Никто не умеет так кататься на велосипеде, как мой папа: он может совсем не держаться за руль и совершать пируэты и ездить без седла и даже на моноцикле, а это ужасно сложно. Зато в качку у папы начинается самая настоящая морская болезнь, так что маме пришлось выбирать между яхтой и папой с велосипедом. - "У твоей мамы," - продолжал папа, - "шарф пах белыми барашками морских волн и руки были мягкими, как у русалки. Я пообещал, что найду для нее квартиру с красными ставнями и подарю ей луковицы гиацинтов в глиняных горшках и буду помогать ей жарить котлеты, хотя тут я приврал. А потом у нас родится девочка с коричневыми веснушками и голубыми глазами." А если бы родился мальчик? - подумала я, но заснула, не успев задать вопрос.
Пока мы разговаривали, дерзкие запахи проникли в мастерскую.Первым ворвался запах жженого сахара, за ним теплый сливочно-шоколадный, который тут же уступил место моему любимому запаху сладкого миндаля. Мы с папой одновременно потянули носами. - "Карамельный пирог!" - торжественно заявил папа и мы обрадовались и начали торопливо собираться, чтобы успеть до того, как допечется пирог. Карамельный пирог нужно обязательно есть на природе или, в крайнем случае, открыв все окна нараспашку. Мама добавляет в начинку соленое масло и поэтому вкус у пирога сладко-морской, как будто, откусывая, одновременно вдыхаешь свежий ветер. Я ем карамельный пирог, ухватившись обеими руками за ободок - там, где заканчивается начинка и еще продолжается тесто, и кусая его передними зубами, чтобы на карамели остались следы. Важно, чтобы кусок пирога был треугольным - моя мама всегда печет круглые пироги и разрезает их на треугольники: сначала пирог легко помещается в рот, но по мере откусывания он становится все шире и шире и я всегда вымазываю ладони и щеки в карамели и смеюсь от счастья, а потом запиваю счастье некрепким кофе из термоса. Яблочные пироги это вроде мороженого. Их надо кусать быстро-быстро и со всех сторон, чтобы ничего не пропало. Мы с папой очень быстро собрались, так, что к появлению пирога из духовки, мы уже были во дворе и салютовали маме велосипедными звонками. Маме ничего не оставалось делать, как завернуть еще горячий пирог в пергаментную бумагу, снять передник и присоединиться к нам. Я давно заметила, что когда едешь на велосипеде за город, то педали сами собой крутятся, как с горки. Кажется, что можно отпустить велосипед и он сам привезет тебя, куда надо. Мне, конечно, надо было на море, и я не теряла надежды, потому что мы долго ехали и шины сначала стрекотали по брусчатке "ток-ток", а потом шуршали по загородным дорожкам и по упругой траве и пахло одновременно весной и землей и карамелью. Хотя я езжу на велосипеде почти так же хорошо, как мой папа, я иногда специально замедляла ход и пропускала их обоих вперед и любовалась, как они едут бок о бок: моя мама с короткими волосами, которые она до сих пор подвязывает широким шарфом, в платье в синий горох, и папа в белой рубашке, которую он обязательно чем-нибудь измажет и мама будет его ругать. Они даже успевали переглядываться и улыбаться друг-другу, а я нарочно плелась сзади и ноздри мне терзал сладкой пыткой карамельный пирог, который мама заботливо уложила в мою велосипедную корзинку. И в голове у меня крутились две идеи, я даже нарочно повторяла их про себя, чтобы не забыть. Во-первых, как-нибудь уговорить папу и мы поедем на велосипедах до самого моря, а по дороге будем вместе кормить чаек с причала и приветствовать проплывающие яхты. А во-вторых, если вдруг у меня обнаружится такая же морская болезнь, как у моего папы, и я не уплыву в кругосветное путешествие, то в нашей кондитерской надо будет обязательно повесить прямо над витриной с пирогами фотографию моей босоногой мамы на палубе белоснежной яхты. © Copyright: Солнышкин Май, 2014.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
