Люблю этот дворик, укрытый от всех ветров домами в потёках растресканной штукатурки. Пёстрая стая дворовых котов делит пространство, как шахматные фигурки.
Здесь я бываю нечасто, три раза в год, после звонков с незлобной живой угрозой, в этом дворе семьдесят лет живёт нашей семьи знакомая - тётя Роза.
-Мейделе, ты? Проходи, не мети порог - слышу в который раз, и улыбка душит.
Голос её хрипловат и лениво-строг. Время дородных красавиц сушит, но остаётся что-то в движеньи рук, и понимаешь - мужчины боготворили. Роза поспешно крошит укроп и лук, переживая "чтоб синенькие не остыли". Кормит меня, ворчит что "худа, как снасть" , перебирает памятных кавалеров , припоминает, как накрывала страсть, но "таки всегда и во всём признавала меру".
- Вы не такие, у вас в голове кино. Бьёте друг друга дО смерти, на осколки .
/ Роза задумчиво курит, раскрыв окно, ветер играет голубоватой чёлкой/.
Вдруг усмехается, перестаёт курить, и вспоминает братьев, отца и маму - очень легко про них говорит, и не сбивается в мелодраму. Как все остались в безликом могильном рве , только она уползла, семилетний ужик . Долго лежала, в высокой густой траве, долго скиталась, воду пила по лужам. Как выживала со старым своим котом, даже мышей, и то на двоих делили ...
- Роза , ты твёрже чем этот дом. Что же за глина, с которой тебя лепили ?
Роза перестаёт улыбаться, гладит по брюху седую собаку.
- Мейделе, если не буду над этим смеяться, мне ведь придётся плакать ...
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.
