Я могу улыбнуться, когда ты мне
скажешь про чувства, про
безумную страсть, про иллюзии
прежних побед. Я читал это всё
сотни раз у Флобера и Пруста,
мне всё это писали последнюю
тысячу лет. Я читал эти письма в
натопленном, старом Версале, и в
холодном отеле у вечной и
тёмной реки... Одинаковых слов,
одинаковой плоти и стали, я
изведал так много, что вряд ли в
них вижу грехи.
Бесконечная проповедь стала
смешной и нелепой /отпусти меня
с миром, когда я устану гореть/.
Посмотри на меня: кроме нас все
прохожие слепы - нам же снова
дано говорить обо всём, не
стареть. Этот странный язык
полон тонких намёков и света,
говори лишь глазами - в них небо
Лиона и дождь. Пусть всё будет
легко, как в написанном Брамсом
либретто, пусть всё будет
беспечно, когда ты навечно
придёшь... Мой живой ренессанс,
отголосок Россетти и Климта -
эти письма сгорают на
медленном рыжем огне. Я могу
улыбаться, не сбившись с такта,
ни с ритма, но потом написать
безрассудные строчки тебе....
