О своей жизни не напишешь стихи. Никому не интересно. И не стихи не интересны, если о своей жизни. Но иногда, когда тебе уже не двадцать, не тридцать и даже не сорок, возникает потребность высказаться, выговориться. О своём видении мира, о своих чувствах. Что появляется с годами? Что остаётся от молодости? Мне кажется, что душа не меняется. Потребности, наклонности, желания остаются одними и теми же на протяжении всей жизни. С годами приходит опыт. Но опыт порой вступает в противоречие с верой. Например, умом, на основе своего опыта, понимаешь, что человек, с которым ты общаешься, юлит, недосказывает, затаивает обиду или держит камень за пазухой, которым в нужный момент воспользуется обязательно, а верой с почти детской наивностью полагаешь, что ничкего этого не случится, что человек хороший и не предаст тебя и твои ожидания, твоё сложившееся впечатление о нём.
Опыт подсказывает, что, если кто-то, не совсем близкий тебе, живо интересуется твоими делами и твоей работой, то не жди ничего хорошего. Через месяц-другой он станет твоим начальником или будет разрушать твою семью, или ещё принесёт с собой какие-нибудь пакости. Но в тот момент ты об этом даже и не заподозришь, потому что живёт в тебе детская вера в хорошее и в добрых людей.
Учиться надо на чужих ошибках. Поэтому, и даже не поэтому, а потому что просто интересно, читаю с удовольствием мемуары и рассказы, основанные на жизненном опыте, умудрённых жизненным опытом людей. Взахлёб прочитал первую часть повести Руты Марьяш. Очень интересны рассказы Виктора Свиридова и Эдуарда Шульмана. От души смеялся над юмористическими произведениями в прозе Елены Ковалёвой. Всё это талантливые люди, и мне интересно сопоставить свои представления о жизни с их впечатлениями.
Детство… наверное, в нём закладываются характер, привычки и формируются потребности души. В детство и отрочество моего поколения вошли книги, фильмы, песни, на которых мы воспитывались. Зачастую мы не выбирали, что читать и что слушать, ибо выбор был не так уж и велик в то, как сейчас приянто говорить «тоталитарное» время, но никто и никогда не учил нас ничему плохому, не навязывал нам «чернуху» и «порнуху», и воспитывались мы, с одной стороны впитывая всё лучшее от официальной культуры, а, с другой стороны, ища правду на коротких волнах радиоэфира, в перепечатанных на обычной пишущей машинке "Двадцати письмах к другу" Светланы Аллилуевой и фотокопиях книги двадцатых годов следователя Соколова о расследованиях об убийстве царской семьи и на магнитофонных записях Окуджавы и раннего Высоцкого.
Вот об этом и будет моя следующая запись в литературном дневнике…
