Микроблог-2
…совершенная ночь лежит тягостным хмелем воздуха
на веках твоих штор, как прорицатели, обжигающиеся
о собственные пророчества…
…новые дороги для старых маршрутов,
вечное завтра для бесконечного вчера…
…твоё молчание, непереносимое молчание –
воистину больше золота…
…твоих волос ночную гроздь
посеребрит луна…
…витринная, заасфальтированная пробка
на горлышке мглистой реки,
утоляющей жажду конструктивистских глаз
закалённого оружейника…
…меня август возьмет под крыло,
лебединым пухом высечет буквы и цифры в граните…
…скрипичный ключ перед пустынной партитурой,
и безответность горизонта, облитого рябиновой слезой,
и грань дождя тяжёлым бриллиантом
на матовой сетчатке…
...планиметрия уносящихся за горизонт птиц,
приветствующих топкое обновление сердца…
…алтарь луны, как старая подкова,
движения преступней и нежней…
…всё глубже сон, и олово рассвета
всё тяжелей…
…солнце украсит палитру блюза,
сыгранного в проёме окна,
на растаявших занавесках…
…вечер напишет чернилами сонных глаз
предисловие к ночи;
ночь украдёт твою тень…
…твоя глубина спряталась
на кромке сорванного лепестка розы…
…посмотри на молитву
опадающих листьев-писем,
адресованных заходящему солнцу…
…дождь – наука ценить бессмертное одиночество,
выдыхающее через щелочку дверного замка..
…я пью с пунцовых тряпок нежных губ…
…застывая перспективой сердца…
…время – творец, убивающий своё творение
во имя его жизни…
…настольная лампа вздрогнет
сиюминутной слабостью,
доведённая до совершенства ожога…
…послевкусием лета
осядет
сладкий дым прибрежных костров…
…стеклянные губы дождя
поцелуют болотной влагой
слоновую кость заплывшего неба…
…пустынным эхом в дверь полночный стук…
…проснулось солнце, вылизав до крови
глаза полузакрытые…
…моё дыхание –
тридцать витков вокруг солнца; моё сердце –
ядовитая чаша вина, выдержанного в подвале осени…
…чувствуешь плоть,
выкованную в сердце
умирающей звезды,
доведённую до инстинкта,
и возведенную в ранг поэзии…
…и струны рвать, а после таять льдом
в ладони марта…
…хореография волн
под серебряно-винной аркой луны,
пьяный камыш, встревоженный
бессонницей ветра…
…соломенный прутик света
вдет в излом грозовых облаков…
…покурим на задворках лета,
у маячка дрожащей паутины…
…и накипь солнца на коррозии ветвей,
запруда взгляда, червоточины подъездов,
и голод света, пар свечи, нарывы туч,
и скрип кровоточащих дёсен веста…
..причальный день топи в прибое поцелуя,
сорвавшегося с чьих-то нежных губ…
…бледнеет тополь в густоте оконной влаги,
и месяц точит раму острой кромкой…
…я полюбил янтарь деревьев ломких;
и рябь свечи – осеннюю балладу,
когда любовь – набросок незнакомки…
…движения,
словно метафоры беспричальности
на костылях золотого ветра…
…фрагментарная вязь
пролетающих окон
выстраивается
в тонкую паутинку
тихого света…
…воскреснувшее отчаянье,
впадинкой вдохновения
на треснутом мраморе
античного созерцания…
…и мы стоим на перекрёстке горизонта;
как вишни плод – вечерний свет сердец…
…у разведённого костра вечерних облаков –
твоя ладонь…
…мрак неразгаданной луны на дне окна…
…тихая гавань у дождевого прилива;
дым промокшей листвы под плесенью неба…
…мы стоим у окна, у рассвета дождя;
бриз листвы, шёпот свеч, губ прохладная влага…
…шум огня, бархат следа, молчания чаша…
…говорящая сладостью плоть
льётся музыкой тонких деталей;
розы падают в ритме волн,
в ритме мягких линий юного тела
и прядей волос…
…расточительность нежности света,
и болезненный росчерк поэзии,
где проблеск взгляда,
больше луча солнца…
…осколки лунного света,
вскрытая грудь горизонта,
обнажённая плоть восхода,
органное сердцебиение дня…
…объем изливается на меня
фантазией эха,
интенсивностью фресок и витражей
собора сердца
последнего
придворного
композитора…
…непостижимость, радость и единство,
как благородство льда, как солнце ночи…
…уже глаза от слёз свежи,
так горько рвутся струны
под нежностью, тревогой и бессильем…
…восход янтарного солнца
над хмельной головой Пана;
молитвенная сосредоточенность
раскрывающегося устья рассвета…
…растёкшийся
симфонизм тумана
на трещинках лунного зеркала;
дымок от кальяна
звёзд…
…в растущей луне обнажённого тела…
…воплощение чувственных линий,
насыщенных слепками мифов, химер…
…с кончиков пальцев
льются зеркальные отблески
фортепьянной сонаты,
искры борьбы с тканью звука…
…свинцовая тяжесть волн;
заговорили метель, ночь,
треснутый лёд чёрного неба…
…вспыхнул мозг
умирающей полусферой граната
исчезающего горизонта;
сломанный ветер
расправил связки…
…опавшая, алым созвездием дня,
роза в груди прохожего пилигрима…
…лицо, это лицо,
смугло-румяное, перебегающее
с одного холста на другой
в смешении черт…
…руки, эти руки,
их удлиненные пальцы,
перебирающие
хрустальные струны лютни…
…акценты сердца, разбившие панцирь сна,
розоволицый танец солнца…
…фантазия, доведённая
до галлюцинации,
до самоубийственно
холодной воды Рейна…
…румяна маков, мёд вечерних грёз;
как у Бодлера – женщина и кошка…
…тончайший почерк наготы
на снежных покрывалах;
плод юной красоты,
отброшенный на полотно…
…инкогнито, чувственно,
холодно невозмутимо,
в единстве цвета и линий,
словно пульсируя
монотонным ритмом Парижа…
…теплота отзывчивых рук,
молитвенный шелест свечи…
…хрустальный отблеск
новорожденного
романтизма,
как предвкушение
ранней смерти поэта…
…изъятие
чистой поэзии, чистых мгновений
мглистой зимы из серого камня…
…одна минута, стоящая жизни,
один вдох соли, больше всех капризных
движений воздуха…
…я – время; я – болезнь; я – время года…
…стихла мысль – это смерть, или что-то вдали,
как пылинка в глазу…
…тень крылом журавлиным взмахнула, полёт
подытожив рисунком на влажной бумаге…
…крик шамана –
пророческий
апокалипсический
шёпот в миниатюре…
…схватывая сердцебиение
горизонта, которому в глотку льет
раскалённый металл солнце…
…кусок не долепленной глины
на кухне – восковая минута молчанья…
…возьми охапку
коричневато-жёлтой листвы,
словно прядь мокрых волос любимой,
и осыпь себе голову…
…заброшенный сад –
где вишнёвая вязь,
и лунные руны,
и ночь на груди
уснула…
…ночь, на сетчатке туман, талой луны половодье,
смочит безмолвье гортань, холод натянет поводья;
тень, как размытая тушь…
…писем сухие глаза, трафик зазубренных чисел,
выцветших книг голоса, как погребённые листья…
…время найдёт свою гавань, сердце останется здесь…
…пусть твоё тело тебе намекнёт,
что есть и тепло,
где-то там,
за чертой ожидания…
…лето в терновнике
заходящего солнца –
приметы прекрасной грусти,
примеры из самого пекла зрачка…
…вечный огонь
в честь умирающих листьев солнца;
прислушайся к ля-бемоль
на кончиках пальцев…
…в паутине обманчивой ночи,
взгляд, как шёпот змеиного русла…
…ты сидишь, чуть дыша,
в стекляшках капризных ладоней
сжимая капельки мёда и талого шоколада…
…и ветер стучит мотыльком в расщелины окон,
как ветхое эхо…
…на расстеленном ложе неба –
облаков босые шаги –
ты выходишь из душа медленно,
как плывущий муар облаков…
…здесь одиночество и место встреч
на гране созерцанья,
где, только и возможно,
быть самим собой…
…и у художника всё тает на холсте,
приобретая форму его рук…
…тревожа взгляда точечную рану…
…взмах крыла бабочки –
осень приходит в храм,
чтобы поставить свечу…
…сердце сгорело,
как песня в устах, как ночь;
взмах крыла бабочки –
выдох холодной вселенной;
безумие, ангел мой…
…а закат – прекрасен,
как радужная паутина
в туманности Ориона…
…когда душа
не больше капли ветра,
не больше блика в пепельном окне…
…и серость подытожив,
полуденный художник
найдёт в душе приют…
…в аромалампе – розмарин;
увядшей розы плач
к стеклу прильнёт, будто к сосцу…
…горящий лёд ладоней,
и белый нежный дым
под воспаленным ветром…
…ты картинно падаешь
на мраморный пол,
взмахнув лёгкой тенью,
словно
испанским веером…
…будто нежное сердце дьявола
бьётся в такт
твоему дыханию…
…допивая вино безмолвия,
выдержанное в никотиновых паузах…
…я знаю тяжесть и лёгкость вина…
…чтобы кровь проросла гранатом,
чтобы сердце стало трагедией…
…между первым криком
и последним вздохом,
безумным вздохом цветка
на теле прекрасной вакханки…
…в воздухе
волосы цвета
спелых пшеничных колосьев,
это Деметра-Церера…
…нежно поёт Прозерпина-Кора,
словно тень,
собирая цветы в Нисейской долине…
…восток Средиземного моря
созревает звездой Исиды…
…множится блеском Сириус,
пеленая небо июля…
…кто ты,
милосердный обет бессмертия,
кто ты?
Простая, обычная женщина,
стоящая на берегу –
как благовест
кораблям…
…тысяча триста шестьдесят восемь
ватт на квадратный метр –
солнечный полдень в Туле –
безмолвие на частоте
лип, берёз, каштанов и вязов…
…одиночеством, тьмой
и молчаньем Герцинского леса
к востоку от Рейна…
…бесполезные крики птиц
будят глиняный ковш заката,
зачерпнувший уют опущенных глаз…
…бледный ветер,
как повивальная бабка,
причитая над ухом, шепчет –
проснись, проснись…
…на изрезанной плёнке памяти
проявляются контуры
Девы Марии…
…на жёлтых обоях
тает ноябрьский пот,
играя забвением…
…дрожащие пальцы свечи
капают воском на одеяло…
…голос,
увядающий самым
безупречным цветком осени…
…наэлектризованное одиночество,
седое,
жёлто-бледное,
всезнающее,
как змея,
вслушивающееся в правду стекла…
…природа разлила
жаркий июньский мёд –
и он плачет,
голодный до дрожи,
забившийся в клетку
из простыней…
…глаза застыли,
как бескровные
камни вулканических скал…
…cнег с дождём – танцующая смерть…
…а ладошки краснощёкого младенца,
как кирпичики вселенной,
хлопают вдогонку мотыльку;
здесь памяти обрыв…
…я отодвинул штору и увидел –
там ноет пустота,
изматывая сердце;
и будущего щель –
окаменевшие останки слов…
…как благодарен я тому,
чего здесь нет, и вряд ли будет;
и у меня – дыхание –
как обнажённая натура…
…я – человек – звучит не гордо,
терпко – я терплю,
а, значит, существую…
…в окне – раздетый лес, лишённый языка листвы;
в руке – озноб – подачка декабря;
в дымке небес сквозит хамелеоном
застуженное палевое солнце…
…невнятным ореолом
лицо во льдах плывёт, а в унисон –
стен гробовые доски…
…центр тяжести души – медвяное вино;
акценты на кальян и на шаманство…
…аврора спит в мерцанье монитора…
...гиперборейский трепет ля-бемоль…
…побледнев от свободы, взгляд,
отливается каменно-белой
безутешной тишью дорог,
мостов, тротуаров…
…в снежно-червлёное сердце
влито пустое пространство,
выбита почва, выветрен пульс…
…безошибочно ставлю на кислые корни весны,
на вяжущий сон, на любовь, на циклон,
на диапазон празднословья…
…она подаёт надежду,
как метеорологическая сводка,
она кидает небрежно одежду…
…грешная кровь и святая душа,
порочная правда,
вьющая
из ветра верёвки…
…дымчатый взгляд
на углях
погребальных костров заката;
расплывчатый ряд
незаконченных фраз…
…иллюзия ласки
с мизинца дождя
в бездонных ладонях ночи…
…вековая тоска – на висках
лежит снежная рожь…
…стопроцентное Дао,
выводящее
на чистую воду
талое сердце,
центробежное,
кругосветное,
плачущее…
…алхимия зимней розы
на фрезе серебристого инея;
туманный северный ветер…
…между голых строчек,
сжавшихся в узел безмолвия…
…кожный покров
оконных стёкол,
сотканных
по образу и подобию
зимних слёз…
…рыдает скрипка;
менестрель-декабрь,
рефреном пьяной вьюги,
под руку с обречённой Терпсихорой,
бредёт от дома к дому…
…иллюминирует скупой розарий солнца,
или луны виньетка
тянет
убогим светом…
…последний выдох, фуэте,
и даже пантомима мёртвых скверов
медитативной лирикой
сойдёт под ночь на нет…
…и лишь мёртвые знают ответы
на все вопросы…
…лучшая драматургия –
драматургия
дикой природы…
…звукоряд фонарных,
расстроенных струн,
cтруящих
одинокий, озябший прибой
в переборе мелодий…
…лишь ветра ладонь,
лишь мерное тление
cолоноватых волн…
…снег лежит на губах,
на ресницах, на первых
лучах восходящего,
мёртвым туманом, солнца…
…в тумане её ладоней –
огонь подвенечного платья осени…
…склепы рек хоронят время…
…запах винный в сердце грешном,
и любовь, и пустота,
страсть и страх в слепых разводах;
moderato, не спеша улетучилось вино…
…преодолевая материал
расшатанной плоти,
в поте лица уходящего лета,
бездетного взгляда, заплатанного
дождём…
…я играю на опережение
собственной мысли…
…в объятьях искажённого
фонарного света,
обезображенного
горчащей луной…
…чёрной росой осыпается небо
в беспризорные коридоры проспектов;
крик, сбитый с ног ветром…
…бельевой верёвкой
колышутся ветви
разлапистых парков;
леопардом скользит
безмолвное олово звёзд…
…воронье крыло у изголовья,
один патрон в револьвере…
…долговязые тени проездов,
короткие фразы шагов,
пустыня перспективы,
танцующий взгляд
на лезвии инея…
…в струнной партии
антрацитовой партитуры,
в эфире лунных фигур и циклов,
играя дыханием,
вышитым
из тонких душистых
липовых веток…
…нежность вносят на подносе золотом
в храм печали у причала наслажденья;
нежной песней чадит воздух…
…скрежет солнца вышит
поперёк простуженного горла;
вены парков ветром рвёт –
не жалко, заживёт…
…погребальное мгновенье, где опять
я не успел запечатлеть себя,
словно бы примёрзло слово к языку
и онемело…
…ночь, бездонно, внутривенно,
лихорадкой бледной,
в кровь вливает чёрный алкоголь …
…мачты столбов разевают дорожную пасть,
истекая лимонной слюной
в светильники матовых фар;
глаза, цвета доброй грусти…
…горизонт изгибается, как кошачий хребет,
чтобы накрыть панельный скелет города
чёрной паучьей материей
под мёртвой лилией лунного света…
…слезой застывших садов,
одинокое ожидание –
и я ловлю отголоском,
на раскалённые угли ладоней,
прохладные нотки ноктюрна…
…я люблю сине-розовый воздух,
льющий слёзы на щёки карнизов…
…от зари – тень золы; взгляд – как пепел,
разведённый, пропитанный спиртом…
…как готические соборы
прорастают германским лесом,
шпиль зари кровоточит над городом…
…тот вернётся к свече этих окон,
где сугробов гробы, стужа охры,
незабудки солёные глаз…
…расцвела заря; в увядшем теле
ветхим сердцем вьюга напоёт…
…фонарей неровный почерк
пятнами чернил по ветру,
словно ****и вдоль обочин…
…аромат смолится чайный
чёрной паузой отвесной…
…я целую твои прохладные бледные губы
в пожелтевшем альбоме, что инеем сна занесло…
…ожидание встречи –
больше, чем сама встреча…
…чтобы пурпур ран был тише ила,
у прохожего, что бросит сонный взгляд
на его заросшую могилу…
…я перелистываю страницы ночи,
и слышу ноты,
колокольчиками шагов…
…когда спелым гранатом
восходит румянец солнца
на глянцевой скатерти
сонного горизонта,
и ты плывёшь, очертаньем
бесплотного снежного облака…
…сыграй мне ещё,
пока солнце не опустило руки
в чашу бледного пота неба,
раскалённого скукой…
…мной дышит стен холодный свет,
материи небытиё,
подвижный образ вечности
на зубчатых колёсиках часов…
…в пещере чёрной, опытом случайным,
отбрасывая опыта объём,
забрезжит тень пернатая украдкой –
души крыло, в ней музыки печать…
…сквозь фонари-поводыри,
преступным бессердечьем,
тянет полумрак…
…вот месяц, благородный муж,
серпом зеркальным полоснул
чернильный свод,
и высота
землистым инеем упала на дорогу…
…и греет снег, как кофе с молоком,
усталые движенья алых губ
по направлению к молитве безымянной…
…и седовласый старец, по-младенчески игриво,
рукой, хранящей в русле млечных жил
существования и сущности могилу,
тасует наобум…
…до конца, до точки бессилия,
идёт одинокий философ –
бесконечная
природа,
причина самой себя…
…здесь нет надежды без страха,
а вечность слепа…
…чистая интуиция времени
качается
неравновесной бездной
над головами
прохожих и прихожан…
…закат, сквозь лень могил замшелых,
сгорает медленной свечой,
кто здесь познал себя, поверь мне,
себе же будет палачом…
…ночь, нарисованная углём;
свет открытых ладоней;
пепельная душа –
назавтра…
…сдувая пенки
с безучастно-молочного солнца…
…заплывшие крыши,
как тающие в тумане
ветрила
плывущего на закат
города…
…осыпаясь вечерним солнцем
на горячую гальку,
память бросает якорь;
я смотрю на память –
вижу провал;
я подбираю слова –
чувствую воду…
…беглая бабочка неба
греется у огня
безымянных
призрачных окон…
…сорвётся криком, вылетит в окно,
слетит по скудным, нищим тротуарам,
по бедным скверам в жалкий променад,
где в тлене ночи время прожигал я,
где я любил…
…огонь погаснет, скроет мрак рассудок,
как смерть взревёт нордическая тьма…
…от холода, лишь поцелуи жарче…
…а ночь твердит стихи наперебой,
и кто-то называет это пьянством…
…расстояния,
за которыми скрывается
глубина и искренность чувств,
за которыми – бесконечность,
как метафора любви…
…первой ласточкой ночи
кроша шелуху
матовых звёзд
на суету городов…
…дыханья ток, след поцелуя влажный,
ты видишь в зеркале осколок чёрный неба,
и первозданный грех…
…вползает лунный свет,
как послевкусие дождя в прорехи грунта…
…на дне заката – кофе и коньяк,
табачный дым, истории болезней…
…я расправляю крылья, как бельё,
развешивает прачка после стирки…
…на громоздких подмостках
многоэтажного неба,
в падали воздуха,
бледная влага истлеет
в тепло
и женские слёзы…
…Изабель, Изабель,
плодородные долины Сибао
и Вега-Реаль;
Изабель, Изабель,
сезоны дождей,
привкус кофе и табака…
…Изабель, Изабель,
остановившееся сердце
между Кордильерой-Септентриональ
и Кардильерой-Сентраль…
…в межрёберном пространстве марта –
сверкнёт, поблекнув, снег
убитый…
…и ночь растает
ручейком чернил в блокнот…
…ты приложи безмолвье
кисломолочным туманом…
…дай же мне кость чёрной ночи,
чёрствой ночи горбушку…
..сорви солнечный свет
со стебля подсолнуха…
…прислушайся к шёпоту волн
в спирали ракушки…
…ты свет вбираешь по крупицам,
я след теряю тьмой овражной…
…сквозняк в дверях, подъездный воздух,
и солнце падает щеколдой…
…прошедший день
червлёной далью тлеет,
как ежедневника
осиновый листок
в тарелочке с окурками
и снами…
…неспешно время
заведёт пружину,
взмахнув ресницами
слоистых облаков…
…я чувствую хрупкость и нежность ветвей,
горящих в надменности звёзд,
я вижу, как чёрный древесный елей
течёт на расплавленный ост…
…я чувствую бреши души, как разлом
холодного сердца апреля…
…сбывается оттепель
почка солнца, цвета асфальта,
набухает весенней,
мартовской брошью,
всплывая со дна ночи…
…я безутешен, словно снег
и насторожен, как лиса,
но музыка
прощает беспокойство…
…играя блюз на восемь тактов ночи…
..преломляющий
одиночество
завтрашнего рассвета…
…откровение
исповедального поцелуя…
…тёплый ветер,
евангельской лаской,
бросает в воду
якорь луны…
…осколок
яшмы на сердце…
…пространство, тающим облаком,
падает
в стекловидные лужи…
...будто смеётся сам Бог
в горящем ручье заката,
сбросив пурпурный плащ
на головы вязов…
…плывут приметы, знаки, числа,
и голой груши паутина…
…освещённый небесной механикой,
как в бреду обречённый
квантовой
неопределённостью
и притяжением тела…
…сердце стучит синусоидой
в ночное небо, как в крышку гроба,
чёрной дырой пожирая время…
...в моей ладони белой
тлел мак апрельских углей…
...аннигилируя
с египетской тьмой
берёзовой рощи…
Другие статьи в литературном дневнике:
