Что-нибудь из другой
оперы, типа Верди.
Мало ли под рукой?
Вообще -- в круговерти.
Безразлично о ком.
Трудным для подражанья
птичкиным языком.
Лишь бы без содержанья.
II
Скоро мене полста.
Вон гоношится бобрик
стриженого куста.
Вон изменяет облик,
как очертанья льдин,
марля небесных клиник.
Что это, я -- один?
Или зашел в малинник?
III
Розовый истукан
здесь я себе поставил.
В двух шагах -- океан,
место воды без правил.
Вряд ли там кто-нибудь,
кроме солнца, садится,
как успела шепнуть
аэроплану птица.
IV
Что-нибудь про спираль
в башне. И про араба
и про его сераль.
Это редкая баба
если не согрешит.
Мысль не должна быть четкой.
Если в горле першит,
можно рискнуть чечеткой.
V
Ваши пальцы пахнут ладаном,
А в ресницах спит печаль.
Ничего теперь не надо нам,
Никого теперь не жаль.
И когда весенней Вестницей
Вы пойдете в синий край,
Сам Господь по белой лестнице
Поведет Вас в светлый рай.
Тихо шепчет дьякон седенький,
За поклоном бьет поклон
И метет бородкой реденькой
Вековую пыль с икон.
Ваши пальцы пахнут ладаном,
А в ресницах спит печаль.
Ничего теперь не надо нам,
Никого теперь не жаль.
Січень сечёт пожарами
Языческий мир двуличен
стреляет ракетными парами.
Султану на импичмент.
... этот січень сечёт пожарами,
вдох и выдох - враньё и гарь,
станет воздух огнём израненный,
наземь крылья вонзит Икар.
А султану, что мёд, импичменты,
вереницы людских порух,
и визирь у него - двуличенький,
на все уши к молитве глух.
Твои пальцы пропахли порохом,
видишь ли, комиссаров бог,
тут, на палочке дирижёровой
пляшет шут, повелитель блох...
Души в рай не затащишь волоком,
не помогут рубцы от ран,
твои пальцы пахнут порохом.
Солнце ариев. Ночь. Тегеран...
этот січень сечёт пожарами
вдох и выдох огонь и гарь
если воздух враньём измаранный
значит крыльями вземь Икар
для султана что мёд импичмент
вереницы людских порух
бог языческий так двуличен
что к молитве он слеп и глух
твои пальцы пропахли порохом
слышишь ты комиссаров бог
а на палочке дирижёровой
не плясун твой не шут не лох
вместо воздуха дым и гарь
ракеты летают парами -
импичмент
жизни В открытое небо
жизни людей под небом
Султану плевать на импичмент.
Ракеты летают парами.
День пролетел. Пчела
шепчет по-польски "збродня".
Лучше кричать вчера,
чем сегодня. Сегодня
оттого мы кричим,
что, дав простор подошвам,
Рок, не щадя причин,
топчется в нашем прошлом.
VI
Ах, потерявши нить,
"моль" говорит холстинка.
Взгляда не уронить
ниже, чем след ботинка.
У пейзажа -- черты
вывернутого кармана.
Пение сироты
радует меломана.
и треснула напополам.
Мне нагадала китаянка
и фимиам.
И черепаший панцирь треснул,
как
и благовест над бездной
полиелейно зазвенел.
Ты успокой меня, скажи, что это шутка,
Что ты по-прежнему, по-старому моя...
Не покидай меня, мне бесконечно жутко,
Мне так мучительно, так больно без тебя...
Но ты уйдешь, холодной и далекой,
мне
...придет январь, голодный и промозглый,
и в Петербург и в Вифлеем - напополам,
и будет бронхи жечь холодный воздух,
а согревать - беспамятство и фимиам.
И ты уйдешь туда, где святотатство свято,
гирлянды ламп, шампанское и шутовство,
а я останусь снег грести соломенной лопатой
и как своё встречать чужое рождество.
Мне три китайца погадают вместе -
Ка Спар и Бал Тазар и Мель Хиор,
и под огнём их черепаший панцирь треснет
и траектория звезды уляжется в узор.
Своей накидкой я укрою ясли
от будущего холода уже пасхальных плит,
и стану я, как ты необъяснимо счастлив,
и благовест с утра над бездной прозвенит...
и благовест над бездной зазвенит.
согреет только сон и фимиам
и благовестный колокол
пусть черепаший панцирь треснет
Не презирай меня, не будь такой жестокой,
Пусть мне покажется, что ты еще моя.
Как лучик освещает бездну,
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.
