Его называли гением архитектуры,
новым первостроителем, старым пройдохой.
А он строил дома, как лепил с натуры:
с дерева, с облака, с первого и с последнего предсмертного вздоха.
Как одержимый выкладывал из опавших листьев –
толи окна, толи глаза любимой женщины,
как на портрете. Толи пытался «дурные» мысли
передать на хранение грядущей вечности,
но был обманут прорабом и поставщиками –
умер раньше, чем наступила вечность
и теперь неизвестно чьими руками
будут закрыты глаза любимой женщины.
И семья распалась, лишившись «дурного» сына.
Не его часть природы весной по-прежнему расцветает…
И та, которая его так любила,
о нем даже больше не вспоминает –
удел прощания. Глаз не хранит портреты,
как фотопленка – копии дней ушедших.
И Святое Семейство, скрывая свои секреты
от посторонних, его вспоминает все меньше
и меньше. И даже когда созвездья
поздней ночью спускаются в центр зала
им не обжитого, пытаясь услышать – Здесь я ... –
Семейство молчит, как немая фильма с дырявого полотна экрана.
И холодное облако, проплывая сквозь окна дома,
как на память об авторе, чертит на стенах крылья,
чья структура только ему и была знакома,
о которой, как и о нем, все давно забыли.
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.
