Элина Леонова Знамя 4 за 2010 г.

Элина Леонова

Праздничная ель

* * *

Ты не был поэтом, и я не была поэтом.
Мы были фантомами, пылью, фонарным светом
в квартире художницы на этаже высоком,
где пахло бумагой, маслом, лимонным соком.

Покуда мы спали, и после, когда проснулись,
хозяйка квартиры сидела на жёстком стуле
в тельняшке на вырост и тёплых носочках алых.
И бог её знает, что она рисовала.

В рассвете, неповторимом по-петроградски,
испачкав скулу случайно лазурной краской —
бессчётные мысли чужие, узор обоев,
пустынную площадь,
но точно не нас с тобою.

* * *

сдохнет праздничная ель
в керамической посуде.
что-то будет, что-то будет —
дверь, скрипя, сойдёт с петель,

и под медленный фокстрот
кот доест сухую хвою,
у меня над головою
пролетят неслышно двое
рыжих ангелов метро.

там, за троицким мостом,
посмотри-ка — кто-то ходит
в новогодней непогоде —
он знаком тебе и вроде
ждёт тебя в саду пустом.

Лет прошедших домовой,
непонять-чего-свидетель
всех увидит, всех заметит,
но не выдаст никого.

* * *

И день шестой пройдя по всей длине,
в какой-то книге, что уже прочли мы,
найти в строке слова “печали нет”,
а между строк “печаль неутолима”.

И я не знаю, что из них верней.
Я ничего на свете не умею,
лишь наблюдать меж сосен и камней,
как дождь растёт, и небо каменеет,

и как летят над берегом крутым,
над неподвижной ледяной рекою
предвестники январской темноты,
свидетели июльского покоя.

Солнце

Зелёное масло цветущей воды,
и берег, как чайка, отвесно
взлетает; и держит деревьев ряды,
сосновую гарь, опьяняющий дым.
Ты будешь, ты будешь всегда молодым,
как чайка и воздух окрестный.

Вот лодки хлопочут в верёвках живых,
волнуются, жаждут момента,
звучат, словно нам не сносить головы,
звучат, словно хлопанье крыльев совы
и редкие аплодисменты.

Ты всё что угодно придумаешь сам:
и сказки, и песни, и басни,
и мёд потечёт у тебя по усам,
стоишь, приготовлен ко всем чудесам;
а солнце крадётся к далёким лесам,
и насмерть сжигает, и гаснет.

* * *

Засыпай на земле под большой крепостною стеной.
Светлоокие звёзды мигают цветной череде:
белоснежный, гнедой, золочёный, седой, вороной —
щиплет клевер и мёд серафимов табун лошадей.
Очертания леса, чернёный, серебряный луг;
треугольные крыши домов, отдыхающих стай;
всё вот-вот полетит, что стоит неподвижно вокруг;
улетай без меня, улетай без меня, улетай.
Простыня на верёвке крылами вовсю парусит,

и по каменной кладке на небо взбирается тьма;
на каком языке, то есть как мне ещё объяснить:
не живи за меня, я прекрасно умею сама.
Сохранять, проговаривать, спать меж древесных корней,
забираться на спину блестящего потом коня,
становиться отчётливей, вдумчивей, легче, верней.
Не будить тишину, прикорнувшую возле меня.

* * *

Дождь ускоряется. Дождь переходит в ливень

Н. Казанская

Наступит день. Кусая карандаш,
ты не предашь меня, но передашь
небесному товарищу, который
войдёт в окно, всплеснув тяжёлой шторой.

Он даст прочесть формальный приговор,
и ты прочтёшь, что я подлец и вор,
и удивишься, может быть, иначе
взглянув на гостя — что всё это значит.

Ты ждал трубы. Мерцания светила.
Такого света, чтоб на всё хватило,
на всех хватило: мёртвых и живых;
постели свежескошенной травы,

и леса ждал, и облаков над лесом,
одновременно ангелов и бесов,
но не того, кто, шляпу теребя,
служебной скукой смотрит на тебя.

И почему из всех людей на свете
он хочет, чтобы ты ему ответил,
в который день (мол, выбирай любой)
забрать меня. Забрать меня с собой.

И вот, среди совсем неподходящих
простых предметов: стол, картонный ящик,
пустая кружка, зеркало, журнал,
и всё, чему названий не узнал,

ты вдруг поймёшь, что некуда деваться.
Перебегать, срываться, сомневаться,
и что ответ “не буду” запрещён,
что лучше ты, чем кто-нибудь ещё,

и скажешь: завтра днём, когда, конечно,
польётся дождь, и сквозь него неспешно
посмотрит солнце, глаз не уводя,
и дождь ударит, в ливень перейдя.

* * *

снова увидеть сосны на морском берегу (с)

Сосновый закончился лес, начинается море;
иголки, песок вперемешку — представь себе это.
Поедем туда, ну пожалуйста, не о чем спорить,
ведь лето закончится, прежде, чем кончится лето.

Я лучше умею быть девушкой
в сливовом платье,
плывущим напевом особенной северной грусти,
чем, скажем, поэтом. Мы час на прогулку истратим,
и берег морской нас уже никогда не отпустит.

Я всё ещё там, я стою и отчётливо вижу,
как кроны затихли, предчувствую близость рассвета,
качаясь в вагонах, кончаясь героями книжек,
печалясь над лучшей из песен. Не зная об этом.

Другие статьи в литературном дневнике:

• 13.12.2016. Элина Леонова Знамя 4 за 2010 г.