Ей снился крошечный сон про детство. Сон, который она не вспомнит, когда проснётся утром, и вообще никогда не вспомнит.
Он исчез навсегда.
Вообще-то он исчез, пока она его смотрела.
Стёр сам себя, ей показываясь.
("Стёрка")
Юкико перекатилась на бок.
Вот так обыкновенно, вот так просто.
Тело её в движении было крошечным.
И волосы последовали за ней - им снилась она, она движется.
Кошка, её кошка, спавшая с нею, проснулась от движения и поглядела, как Юкико медленно ворочается в постели. Когда она замерла, кошка вновь уснула.
Чёрная кошка - наверное, пригород её волос.
("Пригород")
Последняя комната в доме - это она сегодня вечером спит в одиночестве... и волосы её лежат рядом, грезя о собственных мирах, отзываясь бытием, целиком состоящим из протеина, где у наших душ иное значение и иные цели.
Потом эта маленькая японка повернулась во сне - но скорее проплыла, чем повернулась. Её сонное движение было словно яблочный цвет, что спархивает к земле в начале мая сквозь совершенно оцепенелый воздух. Ничто не движется, только соцветие, что прекращает двигаться, коснувшись земли.
Лежит, как цветок, явленный из земли, а не с неба.
Кошка подле неё помурлыкала пару секунд, потом забыла, отчего мурлычет, и умолкла.
("Спят")
Для некоторых мужчин спящая японка - самое прекрасное, что бывает в мире. При виде её долгих чёрных волос, тёмными лилиями плывущих подле неё, им хочется умереть и переместиться в рай, полный спящих японок, что никогда не пробуждаются, спят до скончания времён и видят прекрасные сны.
Юкико вполне могла бы стать королевой такого рая, идеально и царственно правила бы миллионом спящих японок от горизонта до горизонта.
А в этот вечер на улице Содружества в Сан-Франциско она была королевой своего сна. Дышала медленно и ровно, точно тикали часы в замке.
Ей снился роскошный сон о Киото.
В её сне шёл тёплый осенний дождь. Где-то между мелкими капельками и дымкой. Юкико нарочно оставила зонтик дома. Хотела почувствовать, как её трогает дождь. Она восхитительно желала слегка намокнуть - так и происходило, и ей было очень хорошо.
Если бы кто-нибудь тихо-тихо нагнулся над её спящим силуэтом, совсем близко, он почуял бы тёплый, женственный, тонко влажный аромат, что воспарял над её телом, грезившим о прогулке под дождём в Киото. И тогда кого-нибудь посетил бы соблазн протянуть руку и пощупать, есть ли крошечные капельки дождя на её волосах, точно алмазы дружелюбного электричества.
("Электричество")
В Японии она бывала девять раз и очень коротко, а теперь ей снился тёплый осенний дождь в городе Киото, который она любила больше всех.
Она оставила зонтик в тётушкином доме нарочно, и теперь её радовало прикосновение дождя к лицу и волосам.
Она шла на кладбище, где захоронили отцовский прах. Обычно она грустила, когда шла на могилу, но сегодня ей не было грустно. Под дождём она была счастлива.
Она знала, что отец её поймёт.
("Сиэтл")
Юкико спала дальше, радуясь сну о Киото и стоя у могилы отца, - и отчего-то, поскольку день был такой чудесный, отец не был мёртв.
В её сне о японской осени под тёплым мелким дождём отец не был жив, но и мёртв тоже не был.
Её отец был словно тень кошачьего мурлыканья.
Он жил в мурлычущем космосе, что не был ни жизнью, ни смертью.
Юкико тоже хотела замурлыкать, ответить ему, но не могла, потому что живая; так что она лишь радовалась его присутствию.
Юкико спала и видела сны, а её кошка лежала рядом, спала и мурлыкала.
("Тень")
Юкико во сне перевернулась фантастической страницей, и волосы её перевернулись тоже, страницей тёмной. Шевеление разбудило кошку, и та перестала мурлыкать. Кошка решила было заснуть опять, но потом передумала.
Кошка лежала, глядя в тёмные вечерние глубины комнаты. Кошке хотелось пить. Скоро она вылезет из постели, пойдёт на кухню и попьёт из плошки у холодильника. И, наверное, немножко по-ночному перекусит. Пять или шесть кусочков сухого кошачьего корма, она съест их медленно: хррумп-хррумп-хррумп - точно сжуёт мягкие алмазы во тьме.
Юкико снова перевенулась. Во сне она теряла покой. Её сон о Киото осыпался по краям. Жизнь во сне висела на волоске мурлычущей кошки, а теперь кошка не мурлыкала и сон рассыпался.
Голова Юкико попыталась породить синтетическое мурлыканье - не вышло. Сну требовалось кошачье мурлыканье - тогда он мог жить дальше. А потом он начал разламываться - словно мощное землетрясение. Рушились громадные осколки. Тёплый осенний дождь обернулся руинами, кладбище схлопнулось, как потрёпанный карточный столик, а покой и довольство обратились в ничто.
Кошка встала на постели, потянулась и спрыгнула на пол. Очень медленно побрела на кухню, по пути остановившись, чтобы снова потянуться.
Когда она добралась к плошке у холодильника в кухне, Киото закончился.
("Страницы")
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.
