Я и не знала, что голос у меня хрипловатый,
Я и не видела этого лица
В треугольных тенях под беспощадной стоваттной
Лампочкой. Душа - дичью, бегущею от ловца,
Приникает к стеклу, увязывается за прохожим,
Как собака, останавливается под фонарём,
Притворяется очарованным смуглокожим
Вечером. Брось уловки. Отойди от окна. Мы всё равно вдвоём.
Хотя - вижу тебя впервые - здравствуй! -
Будто выросшую в детдоме, узнанную с трудом:
Ну, у тебя и ужимки - нахваталась в своём тридевятом царстве -
Мнёшься да носом шмыгаешь, лягушачьим ртом
Ловишь воздух, косишься на паутину улиц
С капельками огней, дрожащую за окном.
Руки твои грубы, туфли стоптаны. Как же мы разминулись?
Как я могла забыть тебя? И каким вином
Нам теперь напиться? Сколько лет-то - пятнадцать, двадцать -
Не важно. Будешь ругаться с соседями. Впереди
Вообще не фонтан - разборки, дрязги - а куда деваться?
Выноси из дома, что хочешь, не мой посуду - только не уходи!
* * * * *
Никакого я не имею права
Ни на голос твой, ни на твой смешок.
Растекается темноты отрава,
Ночь пихает деревню в пустой мешок
С затхлым духом, плесенью по сусекам
И слезой, выползающей на ветру.
Тощим ёлкам холодно, словно зекам
В продувном бараке. Глядит в дыру
Золотая звезда рождества Христова,
И, поймав на себе её тихий взгляд,
Забывает узник, что арестован,
И не слышит криков - назад! Назад!
Ну, а я - сквозь поле в полночной саже,
Сквозь внезапно раздавшиеся кусты
Дотянусь - и глажу тебя, и глажу,
Забывая, что руки мои пусты.
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.
