В 1962 году читатели познакомились с первой книгой стихов Геннадия Сухорученко "Люблю, когда нелегко..." Через три года издательство "Молодая гвардия" выпустило в свет сборник "Костры", в котором под одной обложкой были напечатаны семь книг молодых авторов страны, в том числе и книга Г.Сухорученко "Ласточка в цехе" с предисловием известного советского поэта Павла Антокольского. В поэтическом сборнике "Стихи" (Ростиздат, 1971 г.)в числе пяти книг была издана новая книга Г.Сухорученко "Квартира". В 1976 году в Ростове вышел в свет ещё один его сборник "Музыка на рассвете".
"Поэзия Геннадия Сухорученко,- писал видный советский поэт Илья Сельвинский,- это две струи в одном русле. Наиболее сильная струя - глубокое чувство природы. Здесь пленяет богатство поэтических ассоциаций. Другая струя - это напряжённость мышления... В лице Геннадия Сухорученко мы видим интересного, разностороннего поэта".
Г.Сухорученко принадлежит к поколению, чьё детство опалила война. Он рано познал труд. Работал на лесосплаве, строил дороги, был сельскохозяйственным рабочим, термистом на комбайновом заводе, более 20 лет работает в печати. Член Союза писателей СССР. Заслуженный работник культуры РСФСР. Его стихи публиковались в газетах "Советская Россия", "Сельская жизнь", "Советская культура", "Литературная газета", в журналах "Огонёк", "Москва", "Нева", "Дон" и других.
"СОЛНЕЧНЫЙ ДОЖДЬ" - пятая книга стихов донского поэта.
Рецензенты А.А.Рогачев, Б.Н.Куликов
Часть третья. СТИХИ О ТЕАТРЕ.
ОГЛАВЛЕНИЕ третей части:
1. Сцена
2. Джульетта
3. Роль
4. Большая дочь. (Г.Кныш)
5. Травести
6. Героиням
7. Старый актер
8. Поэт. (П.Антокольскому)
9. Художник. (М.Кларк)
10. "Лунная соната"
11. Таинственная сила
12. Когда устанет поэт
13. Разговор с роботом
14. Я знаю безмятежных
15. На охоте
16. Тишина присела на колени
17. Танька
18. Она знает
19. Не хочу
20. Свиданья не продолжить
21. День оттолкнулся от причала
1. СЦЕНА
Здесь всё бывает... Звякают мечи,
стреляют арбалеты, пулеметы,
предательский кинжал блестит в ночи,
здесь падают на амбразуру дома.
И смех и стон. И шепот и "ура".
Пылают флаги, катятся короны...
Здесь уголь поднимают на-гора,
и хлеб растят, и делают патроны.
Здесь вечный бой за правду, за любовь,
ведут французы, русские, испанцы.
Сегодня здесь потоком льётся кровь,
а завтра - песни, арлекины, танцы.
И доски сцены залиты давно
Шампанским, и соляркой, и слезами.
... Попавшее случайно в щель зерно
уже ростки пустило под ногами.
2. ДЖУЛЬЕТА
Театр - как жизнь.
Иначе - не театр.
...Она стояла. Рана у предплечья.
Бесцветны губы. Будто бы стоп-кадр
запечатлел мгновение навечно.
Ещё воскреснуть предстояло ей,
раздвинуть стены склепа и отбросить
кинжал рукою слабою своей,
как будто занемевшей на морозе.
Ещё увидеть надо было зал,
освободиться от гнетущей боли,
понять, что очень скоро на вокзал -
билет в кармане. Кончились гастроли.
... И медленно парик тяжелый сняв,
она на столик шпильки уронила.
Ей трудно было возвращаться в явь,
но кровь уже опять играла в жилах.
3. РОЛЬ
Сто раз взойти на шаткий эшафот,
презрев возню дворцовую и сплетни.
Сто раз увидеть, как топор блеснет.
Сто раз подумать: этот раз - последний.
Сто раз на сцене не сыграть - прожить
ту роль, что ждал настойчиво и долго.
Сто раз жену в безумье задушить
и броситься сто раз с обрыва в Волгу.
Удел актера никогда не прост -
любую роль огнём своим наполнить:
сто раз без слов подать цилиндр и трость
и "Кушать подано" сто раз промолвить.
4. БОЛЬНАЯ ДОЧЬ
Г.Кныш
... У дочери жар.
В аптеку забежать.
Купить лекарства. Загримироваться.
На сцену выйти. Петь и танцевать.
Острить легко. Проказничать. Смеяться.
Чтоб зрители забылись. Чтоб у дел,
у ссор, сомнений были перерывы.
- Ах, как она прелестна!
- Как он смел!
... У дочки жар. Всё горлышко в нарывах.
Софит, как солнце, свет на сцену льёт.
Наряды. Парики. Театр ликует.
... У дочки жар.
- Ах, как она поёт!
... Пульс учащённый.
- Как она танцует!
5. ТРАВЕСТИ
Пожизненно - мальчишка, сорванец,
и всюду - не Алена, всюду - Ленька,
кумир ребячьих яростных сердец...
Не открывайся - засмеют: "Девчонка!"
Ну, как тебе застенчиво цветы
на сцену пронести в пьянящем мае?
Мужчины завсегда с тобой на "ты",
свои секреты часто поверяют.
И в сорок лет, курносый, без бровей,
мальчишка ты, сыграть готовый в прятки,
и кажется, что в сумочке твоей
не пудра и духи - лежит рогатка.
Пожизненно в театре сорванцом
весёлым слыть... А ночью одиноко,
в подушки спрятав мокрое лицо,
по-бабьи душу теребить без проку.
6. ГЕРОИНЯМ
Мы вас боготворим,
мадонны, звёзды!
Из века в век дерёмся из-за вас:
слова и шпаги рассекают воздух -
глядите, бьются рыцари на час!
Не покорившись тем, кто побеждает,
вы плачете, бывает, не любя...
Ну разве раб богиню выбирает?
Пускай богиня
выберет раба!
7. СТАРЫЙ АКТЕР
Погасли рампы яркие огни
и убраны деревья из картона...
Суровый зал молчание хранит
и пропастью у ног лежит бездонно.
Один лишь шаг - и вот он, край земли,
ни музыки, ни реплик, ни оваций.
Просцениума доски пролегли,
как трап на берег...
Всё! Пора прощаться!
Не ринешься ты д,Артаньяном в бой,
а зрителем откроешь двери в ложу.
И датский принц, не сыгранный тобой,
устало руки на барьер положит...
8. ПОЭТ
Он не громкий.
Он просто скромный.
Он не лезет на трон для столпов.
Он не модный.
Он грозно ровный.
Словно провод между столбов.
Провод
мощного
напряжения,
в напряжении он дрожит,
и в раскованном направлении
крупной дозой в нем ток бежит.
Вырываясь потом наружу,
сильный,
словно девятый вал,
поднимает к небес окружью
неповторенные
слова,
А другим,
как вовремя разводий
возле синих весенних льдин,-
так легко...
И гремит рапсодия,
и в оркестре -
лишь он один.
9. ХУДОЖНИК
М.Кларк
Стоит в испуге зритель оглушенный,
глаза ладонью чуткою прикрыв:
как мог краплаком и сиеной жженой
художник написать гремящий взрыв?
Как смог на загрунтованном холсте
изобразить все запахи поляны?
И кругом голова идёт у тех,
кто окунулся в аромат медвяный.
Как смог он передать волны движенье,
чтобы из рамы - прямо на простор,
чтоб человек, увидевший творенье,
к воде ладони жаркие простёр...
10. "ЛУННАЯ СОНАТА"
Вдыхаю "Лунную сонату" я -
смолистый воздух пью до дна.
И синий тополь, словно статуя,
застыл смиренно у окна.
А звуки-звездочки у глаз почти
мерцают лишь для нас двоих.
И клавиши, как будто ласточки,
и пальцами ты гладишь их.
11. ТАИНСТВЕННАЯ СИЛА
Таинственная сила краски!
Мазок - и солнце на волне.
Ещё мазок - и яхта чайкой...
И мне тревожно.
Не спеши!
А вдруг не тот мазок положишь -
закроет туча небосвод,
и на лиман морщинки лягут,
как возле губ моих лежат...
12. КОГДА УСТАНЕТ ПОЭТ
Когда устанет сочинять поэт,
иссякнут у конструктора решенья,
придут другие... И увидят свет
их ледоколы и стихотворенья.
Прогрессу не пристало на мели
торчать останками фрегата немо.
Но лучше ль будут эти корабли?
Но лучше ль будут новые поэмы?
Изобретает вновь велосипед
какой-то умник, славою гонимый.
Незаменимых в этом мире нет,
но что-то много стало знаменитых...
13. РАЗГОВОР С РОБОТОМ
Мне с роботом пришлось говорить
и в шахматы сыграть в апрельский вечер.
- Ты можешь ли, машина, полюбить,
обнять на зорьке девушку за плечи?
- Что значит "полюбить"?
- Ну, чтобы ты
в песках увидел кедры или сосны,
чтоб на торосах брызнули цветы,
а ночью засияло в небе солнце...
- Наверное, луна?
- А ты влюбись!
И станешь сразу не такой железный:
зимою ласточки расколют высь,
а в полночь звёзды разрисуют бездну...
- Какую "бездну"? Космос, может быть?
- Ах ты, чурбан! Как для машины сложно
понять, что в нашей жизни полюбить
не разумом, а сердцем только можно...
... Я спорил, сигарету не гася,
охрипший, не хотел я отступиться.
Мне было горько - робот родился!
Он убеждён! Он не сдаёт позиций!
14. Я ЗНАЮ БЕЗМЯТЕЖНЫХ
Я знаю этих скучных, безмятежных,
фантазией не тронутых людей...
Они, что камни меж ромашек снежных,
что воробьи меж белых лебедей.
Мне жаль их, не подверженных горенью,
не мнящих на конях росистый луг,
не плакавших над сломанной сиренью,
о радугу не обжигавших рук.
Они живут спокойно и беспечно,
на прочих с осуждением глядят.
... А мимо журавлиной стаей вечность
плывёт в осенний желтый листопад.
15. НА ОХОТЕ
Ударил выстрел... Всё!.. Заря погасла,
звезда разбилась, и под корень - клён!
Густая, как подсолнечное масло,
нас обступила мгла со всех сторон.
Мы ехали домой на таратайке.
Вокруг - ни зги. И в душу ночь влилась.
Лишь кровь, светясь, на шее мертвой сайги
огромным маком алым разрослась.
16. НА КОЛЕНИ КО МНЕ ПРИСЕЛА
На колени ко мне присела,
успокоила тишина.
На виски подышала -
белым,
белым снегом легла седина.
Провела по глазам ладонью -
Побежали морщинки врозь,
и покрылись зрачки латунью...
Ну и гостью принять довелось!
Тут бы встать да горячим жестом
указать на порог крутой...
Что же с ней я сижу, как с невестой,
глажу косы послушной рукой?
17. ТАНЬКА
Деревянная банька,
деревенская банька
возле Водлы-реки
в заонежском смолистом краю...
Ой, красивая Танька,
ой, бедовая Танька,
ты зачем полонила
беспечную душу мою?
С Павкой в баньке тельняшку
стирали мы после купанья.
Печь дышала, что демон,
мы песни орали. Но вот -
двери враз нараспашку!
Влетела соседская Танька -
королева меж девок,
от роду семнадцатый год.
Ну, а нам по тринадцать
в это время исполнилось с Павкой.
Танька глянула косо,
прихлопнула дверь на крючок
(нас ли девке стесняться?)
и платье - тетеркой на лавку...
А в глазах наших - звёзды,
полог, будто уголь, ожёг.
Танька плюхнулась рядом
и тоном (точь-в-точь королева!)
нам приказы:
- Алле!
Дай-ка, паря, парку горячей!
Похлестаться бы надо,
а то я совсем околела.
Где там веник, орёл?
Бей, да силы своей не жалей!
... О, как бил я её!
Мне ей боль причинить не терпелось.
Но она лишь смеялась...
А мне вот хотелось кричать
над парящим её,
над победно-торжественным телом,
чтобы стыд заглушить,
чтоб не снилась она по ночам...
18. ОНА ЗНАЕТ
Она, конечно, знает -
совсем он уезжает...
Пропахший папиросами,
холодный, но родной,
он ходит по перрону
с туманной головой.
Она, конечно, знает -
к другой он уезжает...
- Пришли хотя бы весточку!..-
закричала вдруг.
Рука её, что веточка,
гнулась на ветру.
Платочек,
как листочек...
19. НЕ ХОЧУ
Ни привязывать,
ни приказывать,
ни одаривать
не хочу.
Губы,
руки,
глаза
рассказывать
о любви своей
научу.
Речь умеет
и лгать, и властвовать.
Чувства - искренни:
пламень,
лёд,
иль насмешливы,
или ласковы...
Сердце - вот уж кто
не солжёт.
20. СВИДАНЬЯ НЕ ПРОДОЛЖИТЬ
Уже свиданья больше не продолжить,
не растянуть мгновенье на года.
Она уходит гордо, безнадежно,
чтоб не вернуться больше никогда.
Шаги её всё дальше, затихая.
Прощание - всему и навсегда...
Ах, женщина! Она всегда такая -
как наважденье, песня, как беда.
Ни губ поблекших, ни морщинок тонких,
ни белой паутинки на висках
она вам не покажет. А девчонкой
усталою задремлет на руках,
чтобы, проснувшись, превратиться в птицу,
уйти, ревнуя, мучаясь, любя,
во снах моих молоденькой присниться,
. . . . . . . . . . .
Ищу я в каждой ласточке тебя!
21. ДЕНЬ ОТТОЛКНУЛСЯ ОТ ПРИЧАЛА
И снова день ушел, как от причала
уходят к горизонту корабли.
И чайка над водою прокричала,
и тени ночи под ноги легли.
Но возвратятся к пирсу мореходы,
а этот день не возвратится вновь.
За ним уйдут и месяцы, и годы,
стремления, надежды и любовь.
Уйдут? Не все... Вдруг оживёт когда-то
всё то, что памятью сумело стать,
перешагнув и имена и даты,
которые не стоит вспоминать.
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.
