Посади надо мною рябину...
Этой просьбой, наверно, грешу
перед женщиной неразлюбимой,
перед жизнью, которой дышу.
Я люблю все на свете деревья.
Пусть берёза рябины свежей, -
над рябиною руки не греют,
но зато с ней теплей на душе.
Под землёй разлюбить невозможно,
коль при жизни не разлюбил.
Красной ягодой примороженной
буду радовать губы твои.
Горше мёда и слаще кислицы
эти ягоды на крови...
Пусть клюют их певчие птицы,
чтобы пелось им о любви!
Посади надо мною рябину...
Столько хочется в жизни успеть
для людей, для друзей, для любимой,
что нет времени умереть!
1977
Заклинание
Полюби меня злым -
добрым полюбит любая.
Жизнь у меня кривая,
но душа не рябая.
Полюби опустошённым,
как скворечник зимою,
полюби, пока жив,
даже если любви твоей
вовсе не стою.
Заклинаю тебя на любовь -
седую, последнюю.
Полюби, пока жив,
как любят мужей после смерти.
Помешавшийся на тебе,
заклинаю, чтоб ты
не умела
без меня сделать шага.
Душе подчиняется тело.
Отдаю тебе душу - за душу,
око - за око.
Календарь перевёрнут
рукой любопытного рока.
Заклинанье моё завтра сбудется
или без страха
голову на полушарие положу -
чем не плаха?
Или - заруби!
Или - полюби!
* * *
Я не забуду своей колыбельной
и не услышу своей поминальной.
Руки на лире умрут самодельной,
вырастет тополь пирамидальный,
станет земля мне рубахой нательной,
жизнь наградит меня вечной медалью:
на лицевой стороне - колыбельная,
на обороте её - поминальная...
Жил не робея. Был коробейником
слова. Надеялся на понимание.
Тратил слова все на колыбельные,
не припасал их на поминальные.
Всё - до свидания. Все - до свидания.
Днём это будет иль ночью метельною?
Белого тополя произрастание
и колыбельная, колыбельная...
1972
Странная женщина
Птицы тебя принимают за птицу,
Дикие розы за дикую розу.
Кошки тебя принимают за кошку,
Скрипка считает своею сестрою.
Я ничего в тебе не понимаю -
Дикую розу для кошки срываю,
В скрипке пусть птица гнездо себе вьет...
Я не уеду на красном трамвае,
Только пусть вечно меня исцеляя,
Скрипка играет и роза цветет.
Как в тебе все это может вместиться:
Кошка играет на скрипке для птицы,
Птица про дикую розу поет...
Я не пойму и никто не поймет.
Я ничего в тебе не понимаю -
Дикую розу для кошки срываю,
В скрипке пусть птица гнездо себе вьет...
Я не уеду на красном трамвае,
Только пусть вечно меня исцеляя,
Скрипка играет и роза цветет.
Ты мастерица взлетать и кружиться,
Значит, ты птица.
Ты перешла мою жизнь, как дорожку,
Значит, ты кошка.
Коль усмиряешь, спасаешь от крика,
Значит, ты скрипка.
Значит, ты скрипка...
Но я ничего в тебе не понимаю -
Дикую розу для кошки срываю,
В скрипке пусть птица гнездо себе вьет...
Я не уеду на красном трамвае,
Только пусть вечно меня исцеляя,
Скрипка играет и роза цветет,
Скрипка играет и роза цветет.
***
У любви гарантий нет...
Нет надежных пьeдесталов.
Рядом с нами жил Поэт,
А теперь его не стало.
Как он жил - рассудит Бог,-
Нет святых и непорочных...
Жизнь Поэта лишь подстрочник
Для его звенящих строк.
Кто вовеки не забыт...
От кого остался прочерк...
Ведь Поэт лишь переводчик:
Он над рифмами корпит.
И не слыша укоризн,
Так и сяк глаголы вертит,
На скупой язык бессмертья
Переводит нашу жизнь...
* * *
Если я забуду тебя раньше моей
смерти, если звать перестану моей,
то пускай на могиле моей
не растёт и пырей.
При живой жене живу холостой,
при родной при матери – сирота.
В дом чужой попросился я на постой,
а своя квартира пуста.
Да хранит тебя Бог, пока ты без меня
топором ледяной обиваешь порог
и на небо глядишь, и не помнишь меня…
да хранит тебя Бог!
1992
* * *
В малолюдной церкви,
в облетевшей роще,
понимаешь чисто и спокойно –
жизнь под горку, словно детский почерк,
и торчит под звёздным многоточьем
одиночество – умолкшей колокольней.
От своих уставший заморочек,
без страны, где стонут соловьи,
ключ найдя, я потерял замочек…
Господи, чего-нибудь попроще –
если смерти нет, то дай любви…
1990
* * *
Покорясь долгожданному слову,
на бегу приминая траву,
ты примчишься по первому зову,
только я тебя не позову.
И чиста, словно после причастья,
ляжешь в ночь,
как несжатая рожь…
Я бы тоже примчался,
примчался,
только ты меня не позовёшь…
1993
* * *
Календарь ещё толст,
и январь ещё молод.
Святки звонкие звёзды зажгли в небесах.
Что быть может волшебнее хвойного холода
у тебя на губах?
А потом минут годы,
и январские гласные
всё навеки изменят, но Боже мой,
что может быть краше твоего златовласия,
тронутого сединой?
2003
* * *
Одиноко в небесной лагуне
вечернему лётчику,
одиноко на вёслах сидящему
волжскому лодочнику.
Тяжелеют сады,
долу ветки антоновок клонятся.
Тихо так,
словно скоро на землю сойдёт Богородица.
На завалинках пусто –
все дедки с бабками вымерли,
а их внуков похмельных
ветра городские повымели.
Скоро звёздам взойти –
над пустою, полынною волостью,
над моей, сизарём
навсегда улетевшею молодостью.
Вижу лошадь с жеребчиком,
что трясутся неспешно вдали,
и слеза набегает, словно песчинка попала под веко,
и природа чиста и застенчива,
как Сальвадор Дали,
которому стыдно было быть человеком…
2003
* * *
Посвящается V. V.
Последнюю любовь не выбирают –
она сама приходит навсегда
та самая, которая сияет
звездой последнею в последние года.
Как жизнь светла над смертной крутизною,
посколько знаешь – вместо слёз навзрыд
в последний час над грешною душою
звезда твоя последняя горит…
2002
* * *
Покорясь долгожданному слову, на ходу приминая траву,
ты примчишься по первому зову,только я тебя не позову.
И чиста, словно после причастья,
ляжешь в ночь,как нежатая рожь…
Я бы тоже примчался,примчался,
только ты меня не позовёшь…
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.
