Чётки дней перебираю, жгу последнюю свечу.
«Умираешь?» – «Умираю». «Оставайся» – «Не хочу».
Я не плачу, Бога ради, и не рву земную связь.
На столе лежат тетради, как живые, шевелясь.
Все страницы дышат бредом. Их не сжечь, не утопить.
Между тем и этим светом невозможно долго жить.
•
Хотя б напоследок - у гроба,
Над вечным посевом костей,
Подняться на цыпочки, чтобы
Стать выше проклятых страстей.
Подняться туда, где и должно
Всю жизнь находиться душе.
Но это уже невозможно,
Почти невозможно уже.
•
Холодно. Топится баня.
Полоз ползёт под лопух.
Словно кричащее пламя,
В небо взлетает петух.
Это под Суздалем? Или
Где-то в рязанском селе?
Как же мы это любили
В прошлом году. На земле.
•
Я умру – и сожгите дотла,
Всё моё – в голубом или в белом,
Чтобы эта страна не могла
Стать душою моей или телом.
Вот такая случилась беда.
Тетиву отпускаю тугую.
Я любил свою родину, да,
Но страну бы я выбрал другую.
•
Опускай меня в землю, товарищ,
Заноси над бессмертием лом.
Словно искорка русских пожарищ
Я лечу над сгоревшим селом.
Вот и кончились думы о хлебе,
О добре и немереном зле...
Дым отечества сладок на небе,
Но дышать не даёт на земле.
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.
