Памяти Иосифа Бродского Бахыт Кенжеев
29 января 1996
Лечь заполночь, ворочаться в постели,
гадательную книгу отворя,
и на словах "как мы осиротели"
проснуться на исходе января,
где волны молодые торопливы,
и враг врагу не подает руки, -
в краю, где перезрелые оливы
как нефть, черны, как истина, горьки.
Вой, муза - мир расщеплен и раздвоен,
где стол был яств - не стоит свечи жечь,
что свет, что тьма - осклабившийся воин
танталовый затачивает меч,
взгляд в сторону, соперники, молчите -
льстить не резон, ни роз ему, ни лент.
Как постарел ты, сумрачный учитель
словесности, пожизненный регент
послевоенной - каменной и ветхой -
империи, в отеческих гробах
знай ищущей двугривенный заветный -
до трех рублей на водку и табак,
как резок свет созвездий зимних, вещих,
не ведающих страха и стыда,
когда работу начинает резчик
по воздуху замерзшему, когда
отбредив будущим и прошлым раем,
освобождаем мы земной объем,
и простыню льняную осязаем
и незаметно жить перестаем
Весь путь еще уложится в единый
миг - сказанное сбудется, но не
жди воздаянья. Неисповедимы
пути его - и ангел, в полусне
парящий, будто снег, над перстью дольней
(и он устал), не улыбнется нам,
лишь проведет младенческой ладонью
по опустелым утренним устам.
Другие статьи в литературном дневнике:
