Мурманское зимнее
Ирина Окс
Зима, февраль, на лужи снег нападал, простужен город, вымок и устал, придёт пора парадам и наградам, и разговорам о святых местах...
Когда река командовала морем, когда века отматывала вдаль, вдоль перекатов с берегами споря, под облака летящая вода, здесь жили боги: Вили, Ве и Один, под ними люди, а под ними - мох, тогда пороги тысячи мелодий назло простуде пели. Всякий мог достать до неба, долететь до ветра, дожить до счастья, до зари любить... Такая небыль. Мох зелёным фетром весь берег застит на краю судьбы.
Оленье чудо, край земли и моря, на серых скалах отсыревший лес, какой простудой извести под корень твою усталость - зимнюю болезнь? Какою песней разбудить капели? Какою руной очертить дома от буревестников и коростелей, на их пиру сходящие с ума? Какие тролли душат сказку в скалах? Какое зло таится в них, пока твоих героев здесь не отыскала среди голов Всевышнего рука?
Мой древний Мурман, ты себе лишь верен, пройдёт простуда, а весна придёт, и я пойму, рванув к забытой вере, всю высоту твоих седых широт, и улечу...
*http://www.stihi.ru/2016/02/22/1780*
Я снова здесь. http://www.stihi.ru/diary/0xicoccus/2016-02-22Ирина Окс: литературный дневник
Любить любовь - эмоцию и действо, процесс и зрелище, алхимию стиха, экстаз и боль, пространство и людей с их наивно зреющим в комочках анахат забытым сердцем - физику живого, а не живого на Земле и нет... Весов и мер - цинично взвесить Слово, пустоголовым звяканьем монет всё оценить и положить в кормушку - вокруг так много...Смертная тоска - любить любовь и брякать погремушкой, чтоб хоть немного счастья отыскать.
Вымирают племена зулусов, оставляя бусы на крови -
душами шлифованные камни по шкафам в музеях разлеглись.
Лучше протяни-ка ты, строка, мне вместо нитки чистый белый лист.
Я себе придумаю обнову, этакий гранатовый браслет,
и по граням раненного слова соберутся ягоды всех лет,
бусинами брошенных по свету в горький дым оставленных берёз;
засияет брошкой чьё-то лето в разноцветных всплесках глупых звёзд;
может быть, раскатятся колечки к простоте раздаренных ночей...
В берегах кисельных Млечной речке удержаться нечем. И зачем?
От камней на шее стынут плечи. От камней на строчках стынет кровь.
Жертвоприношений бесконечных в кротких точках, как в глазах коров,
не читать. И всё.
Болят ладони от гвоздей у святости Христа.
Красота спасёт.
А мир бездонней, чем везде, под камнем у креста.
Не ладя с лидийским ладом, ионикой огради
попсовых полей ограды в парадах, в ушах, в груди...
С Эолом дуди в сирингу и Пану не позволяй
разгуливать с ней по рынку базарной забавы для!
Лишь музыку исповедуй, молись на неё и пой -
за музыкой хлынет следом Любовь, и поток слепой
сметёт огороды, годы, и горы, и города,
и ты обретёшь свободу, став музыкой навсегда...
Я щепка. Лечу в тополином пуху, а, может, лежу, утопая во мху, в медвежьем меху, худобою гордясь...
Я щепка, случайно упавшая в грязь. Меня отсекли от родного ствола, от дерева, (я им когда-то была), теперь это дерево - чья-то изба, а я - только щепка, такая Судьба: Творец меня бросил ему помогать Героя вести сквозь поганую гать, и я под ногами...
Но после меня Герой непременно добудет огня и сможет согреться, и сможет согреть, и щепки в болота лететь будут впредь, гореть под ногами, опору давать, спрессованы в камень, молчать и в кровать ложиться с рассветом, придумав слова о том, что поэтам милы дерева.
Я щепка, нас много в ладонях Творца, мы стелем дорогу царям и бойцам, и мы, до конца прогорая в кострах, для них побеждаем и холод, и страх, и верим в людей, потому что Земля, назло всем злодеям родит тополя.
Обманула зима, обманула, завертела, замглила вконец, заморозила мороком снулым, край весны под терновый венец остригая... До Пасхи далёко, а колючки мороза остры, и ледышки бесчувственных окон лижут зимних рассветов костры... Блин горелый луны будет съеден со сметаной забытых обид. Рано бредить о нашей победе, если мы не умеем любить. Рано бредить о выжатом счастье в словесах не изжитой пурги... Не кончаться зиме, не кончаться, если в сердце не видно ни зги! От загиба открытой страницы отрывать уголок не спеши: Он родится, Мессия, родится... после Пасхи своей же души.
В краю лжецов, где правды не сыскать, живёт мой ум и никому не верит, и лгать в лицо мне силится тоска, и жизнь мою разграбили потери. В краю лжецов, где скраю каждый дом, мой дом стоит у леса, и опушка его от солнца прячет под гнездом, где от яиц скрывается кукушка. Она кукует, а птенцы кричат, среди чужих не ставшие родными, и матерят такую мать, скворчат, чужую жизнь и собственное имя... В краю лжецов, где я схожу с ума и буду жить, как повезёт - наотмашь, моё яйцо кукушкам не сломать, и серой лжи не обесцветить род мой. Я так хочу, и, значит, будет так, и это зло не врёт, по крайней мере, без слёз, без чувств, ведь пустота чиста... Но это ложь для тех, кто мне не верит.
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.
