Я – Убик. Я был до того, как возникла Вселенная. Я создал солнца. Я создал миры. Я создал живые существа и расселил их там, где они обитают. Они идут туда, куда я приказываю, и делают то, что я велю. Я – слово, и никто не знает моего подлинного имени. Оно никогда не будет произнесено. Я назвал себя Убиком, но это не имя. Я – есть. Я буду во веки веков.
Глен Рансайтер никак не мог найти владельца мораториума.
– Неужели вы действительно не знаете, где он? – спросил он мисс Бисон, секретаршу. – Ясно же, что мне нужно еще раз поговорить с Эллой.
– Я обо всем распоряжусь, – сказала мисс Бисон. – Подождите в офисе 4-В, вашу жену доставят туда. В самый кратчайший срок.
В офисе 4-В Рансайтер расхаживал из угла в угол, пока не появился служащий, везущий на ручной тележке гроб с телом Эллы.
– Простите, я заставил вас ждать, – сказал он и начал настраивать коммуникационный механизм, напевая себе под нос. Через минуту работа была закончена. Проверив контакты, служащий направился к двери.
– Возьмите вот это – Рансайтер протянул ему несколько монет по пятьдесят центов, собранные по карманам. – Мне понравилось, как вы работаете.
– Спасибо, мистер Рансайтер, – сказал служащий. Он посмотрел на монеты и вдруг нахмурился. – Какие интересные деньги…
Рансайтер долго рассматривал монету. Действительно, необычные деньги, иначе не скажешь. Чей это профиль? Явно не того, кто должен быть. Но я его знаю, знаю очень хорошо…
И вдруг он узнал его.
Что же это может означать, подумал Рансайтер. В жизни своей не встречался ни с чем более странным. Все можно объяснить, но это?..
Откуда Джо Чип взялся на монетах в пятьдесят центов?
Рансайтера вдруг пронзило леденящее душу предчувствие, что, если он вывернет сейчас карманы и бумажник, все его деньги окажутся с этим надменным профилем…
Впрочем, все еще было впереди.
*
Читатель такого произведения не знает, должно ли то, что ему показывают, существовать словно булыжник или табурет, или оно должно что-то кроме себя означать. Неопределённость такого воплощения не уменьшается от авторских комментариев, потому что автор может в них заблуждаться, будто человек, пытающийся объяснить нам истинный смысл своих снов. Потому я считаю несущественным для анализа произведений Дика именно его замечания о них.
<…> пусть же нам будет достаточно только примера, взятого из «Убика», а именно: само название книги. Оно происходит от латинского «ubique» — везде. Это сплав (контаминация) двух разнородных понятий: понятия Абсолюта как вечного и неизменного Порядка, происходящего из системной философии, а также понятия «gadget» — удобного приспособления для ежедневного подходящего случая, продукта конвейерных технологий потребительского общества, девизом которого является облегчение людям выполнения всяческих действий от стирки белья до завивки волос. «Баночный абсолют» это, следовательно, результат столкновения и проникновения двух разновековых мыслительных стилей, и вместе с тем — включения абстракции в образ конкретного предмета. Такое поведение в science fiction — это исключение из правил и собственное изобретение Дика.
Упомянутым способом скорее нельзя создавать объекты эмпирически вероятные, то есть имеющие шанс возникновения когда-либо. Тем самым в случае «Убика» речь идёт о процедуре поэтической, то есть метафорической, а не о какой-то футурологической. Убик выполняет в романе важную роль, подчёркнутую ещё его «рекламой», представляющей эпиграфы к очередным разделам. Является ли он символом, а если да, то чего именно? Ответить на это нелегко. Абсолют, украденный технологией, который должен спасать человека от губительных последствий Хаоса или Энтропии так, как дезодорант защищает наш нюх от вони промышленных свалок, это не только доказательство типичной сегодня тактики действий (например, преодоление побочных эффектов одной технологии другой технологией), это выражение тоски по потерянному королевству совершенства нерушимого порядка, но также выражение иронии, потому что «изобретения» этого всё же не удастся объяснить серьёзно. Убик, кроме того, выполняет в романе роль его «внутренней микромодели», ибо содержит in nuce всю свойственную книге проблематику — борьбы человека с хаосом, в которой после временных успехов бесповоротно ждёт проигрыш. Баночный как аэрозоль абсолют, спасающий Джо Чипа от гибели, но только временно, не это ли парабола и mene tekel цивилизации, что принизила Sacrum сталкиванием его в Profanum? Продолжая такой ряд ассоциаций можно, в конце концов, увидеть в «Убике» литературную насмешку греческой трагедии, в которой роль античных героев, напрасно сражающихся с мойрой, предназначена штатным телепатам (скорей, телеатактитам, потому что они побеждают телепатию) под начальством служащего большой корпорации. Если «Убик» и не является именно так задуманным предприятием, то смотрит в эту сторону.
Творчество Ф. Дика заслуживает, пожалуй, лучшей судьбы, чем приготовленная ему местом рождения. Если оно не является ни монолитным, ни полностью точным, то, однако, только насильно удается втиснуть в эту мезгу содержаний, лишённых интеллектуальной ценности и оригинальной конструкции, которые представляет science fiction. Её любителей привлекает в Дике то, что наиболее скверно: типичный для американской фантазии размах, достигающий звёзд, плавность действия, идущего от неожиданности к неожиданности, но они упрекают его в том, что вместо разгадывания загадок, он в конце оставляет читателя на поле боя, затянутым аурой столь же гротескной, сколь и удивительной тайны. Но его ужасные сращения техник галлюциногенных с трансцендентными также не прибавили ему сторонников вне стен гетто, ибо там отталкивает от него тенденциозность реквизитов, взятых из арсенала SF. В самом деле, творчество это иногда делает промахи, а ведь мы остаёмся под его очарованием, как это бывает в случае борьбы одинокого воображения с избытком распирающих его возможностей — борьбы, в которой уже неполный проигрыш может напоминать победу.
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.
