В основном работа мне нравилась. Тёплое местечко: вкусно, свободно, денежно. Из села в село, из точки в точку и назад порожняком. А бабы какие тёплые, да мягкие, хлебные. На тот момент мать «ушла замуж» к соседу жить, брат в армии подженился. Теперь я руководил парадом. Чёрные кудри до плеч, весёлый глаз, прибаутка безотказно действовали на любую недотрогу. И чего меня, дурака, на малолеток потянуло, баб вокруг – пруд пруди, нет же, нашкодил. А глупый был не по годам на счёт этих дел! Говорю мамке: «Беременная Анька, жениться что ль?» Она мне подзатыльник – хрясь!.. Как отчим отговаривал: «Да какая она жена в свои шестнадцать лет? Да неужто с первой ночи забеременела? Да погодите вы деньги тратить, лучше потом ей ими поможете. Да как же можно без любви, в темноте выбранная и сразу в ЗАГС!» Мать стояла на своём: «Нашкодничал кобель, пусть отвечает. Как у людей и свадьбу, и фату невесте... Что ж я не могу сыну свадьбу сыграть как следовает?!» Пошли свататься: мамка моя юркая, фигуристая, словами частит, а будущая тёща тяжёлая, сальная, с белыми бровями и ресницами, всё нос свой орлиный трёт платочком. Глянул я на невесту, как будто глаза открылись. На мать-то свою она как похожа!
Ну, делать нечего, уже через месяц сидим мы чинно за столом, а гости всё «горько» кричат. А мне ещё до свадьбы горько стало, когда «добрые» мои друзья порассказали мне об этой девице-красавице. Сижу за столом, как у позорного столба. Наконец, как прорвало меня: стакан за стаканом выцеживаю бутылку водки без закуски, и понеслась душа в рай – веселье через край! Сначала целовался со всеми гостями, потом кулаками начал махать, потом …не помню, но стыдно. Аня всё лепетала что-то жалкое, но я не мог себя пересилить, остановиться. Когда, напившись, наоравшись, повалился на кровать, я еле вспомнил, кто эта женщина с распухшими губами, глазами и носом, отпрянувшая от меня.
Ну, неоткуда мне было взять душевной чуткости и жалости к чужому мне человеку! Она молода? А я глуп. Она боится? Зачем много мне позволила. Она беременна? А я не готов быть отцом. Она вышла замуж, надеясь, что всё изменится? Я не волшебник. Она у меня вызывала не желание, а страх. Опять же, беременная.
В общем, вы будете смеяться, но в нашу первую брачную ночь она читала мне «Овода» Э.Войнич. В следующие вечера я засыпал под «Пармскую обитель», «Собор Парижской Богоматери»… Это было, конечно, познавательно, тем более, что свой жизненный опыт я получил только от общения, но долго так продолжаться не могло. Каждый день возвращение домой было для меня пыткой: мне не нравилось, как она двигается, как она выглядит, как она пахнет. Говорят, стерпится – слюбится. Нетерпимость только росла. Я не мог себя заставить прикоснуться к ней. Что она думала о нашей совместной жизни? Она будет мне готовить блинчики и пирожки, а я за это из благодарности… Фу! На ночь не пришёл, потом ещё... Бегала к матери:
-Где Милок?!
А нет Милка! Мать моя поругалась, поругалась и перестала. Через какое-то время Аня попросила помочь перевезти её вещи к маме. Я был просто счастлив, только одно обстоятельство омрачало мою радость – её растущий живот. Ещё долго мою жизнь отравляла мысль о том, что я бросил беременную жену. Я исправно платил алименты, моя мать, почувствовав себя настоящей бабкой, бегала к Аньке нянчить девочку и помогать по дому.
И вдруг однажды пришла ко мне какая-то сломленная, убитая и сказала: «Милок… А ребёночек-то не наш!» У меня зашумело в голове: «Как могла Анька так со мной? За что? Почему я такой доверчивый? Что теперь делать? А может, это хорошо, что - не мой?» То-то она такая смирная да тихая была. А я-то сам себя заел: ведь никогда подлецом не был, а тут - на тебе! Симочку дочкой считал, беленькая такая. Так и Вовка у нас… Вот тебе на! Спасибо, Господи, за науку! А алименты я всё-таки плачу, надо ж хоть кому-то помогать дитю.
На радостях, что я свободный человек, кинулся я опять во все тяжкие. Да, только красавицы у меня были всё великовозрастные дамы, самостоятельные иногда замужние. Гадом себя не чувствовал, потому что для привлечения их внимания не делал ничего, невиноватый, значит. Но мужья их так не считали, поэтому все анекдотические ситуации в роли любовника я опробовал на себе: и балкон, и шкаф, и пол под кроватью были свидетелями моего позора.
Стыдно хвастаться такими делами, ну ладно, расскажу. Как это обычно бывает, без предупреждения возвращается «наш» муж из командировки, то бишь, с уборки урожая. Соскучился, романтик хренов! Поздно мы услышали шарканье, потом голос спросил: «Зинуля, ты спишь?» Окно-то рядом, да не успеть. Сжался я, маленький, весь в комочек, потом распластался под свою милую простынкой, не дышу… Клац – выключатель! Вошёл родимый её! Краля моя, слава Богу, артистка: «Куда ты такой грязный? В ванну!» Тот - за дверь, а я - прочь, только белые лампасы на спортивках в темноте засверкали – вжик-вжик, вжик-вжик!
Другой раз хотел подругу поразить собственной чистоплотностью: слово за слово и доверительно так ей сообщаю: «Да я трусы по три раза на день меняю!» Она глаза округлила, спрашивает: «Энурез?» Вот и поговорили.
А как-то выехали по весне с ней в лесополосу, да неудачно остановился я под горку. Трава молодая, скользкая, несёт мою машину на скалу, и тормоз не держит. Деваха моя выскочила, не заметив неприятностей, цветочки уже нюхает. Я же лица не теряю, а сил держать машину - уже нету, говорю ей: «Зинк, там камушек!» - ну, значит, чтоб под колесо положила. Эта красавица взгромоздилась на ближайшую глыбину, позу приняла, ручкой машет! Да я еле дотянулся ногой до гамуля, подложил под машину, да хвать другой камень и - в дуру!
Ох, что творил! Заиграемся до утра, как домой бежать, ведь люди уже на работу идут! Выползу ужиком из её хаты, пристроюсь к стаду коров, затрусь между ними, прошёл её улицу – и давай Бог ноги. А то с бабками-богомолками, с понтом, к заутрене или со всенощной поспешаю.
Не долго, правда, трубы марш играли!
