Владимир Набоков, На смерть А. Блока

Нина Шендрик: литературный дневник

Владимир Набоков, "На смерть А. Блока"



Пушкин — радуга по всей земле,
Лермонтов — путь млечный над горами,
Тютчев — ключ, струящийся во мгле,
Фет — румяный луч во храме.


Все они, уплывшие от нас
в рай, благоухающий широко,
собрались, чтоб встретить в должный час
душу Александра Блока.


Выйдет он из спутанных цветов,
из ладьи, на белые ступени...
Подойдут божественных певцов
взволновавшиеся тени.


Пушкин — выпуклый и пышный свет,
Лермонтов — в венке из звёзд прекрасных,
Тютчев — веющий росой, и Фет,
в ризе тонкой, в розах красных.


Подойдут с приветствием к нему,
возликуют, брата принимая
в мягкую цветную полутьму
вечно дышащего мая.


И войдёт таинственный их брат,
перешедший вьюги и трясины,
в те сады, где в зелени стоят
Серафимы, как павлины.


Сядет он в тени ветвей живых,
в трепетно-лазоревых одеждах,
запоёт о сбывшихся святых
сновиденьях и надеждах.


И о солнце Пушкин запоёт,
Лермонтов — о звёздах над горами,
Тютчев — о сверканьи звонких вод,
Фет — о розах в вечном храме.


И средь них прославит жданный друг
ширь весны нездешней, безмятежной,
и такой прольётся свет вокруг,
будут петь они так нежно,


так безмерно нежно, что и мы,
в эти годы горестей и гнева,
может быть, услышим из тюрьмы
отзвук тайный их напева.


Владимир Набоков, "На смерть А. Блока", II



ответ Артём Смирнов
Но не долго будут шиковать
Эти канонические лики:
Из земли начнут к ним проникать
Злые поэтические фрики.


Их текущий патокой раёк,
Из картинок склеенных и плоских
Мёртвыми ручищами порвёт
Вылезший из ада Маяковский.


И со стаей тлеющих собак,
Явится мятежной жуткой тенью,
Безысходность привнося и мрак
Заживо повешенный Есенин.


И ещё худой безумный Хармс
Неуместно, страшно захохочет,
И Цветаева с петлёй на шее враз
Все их утра перекрасит в ночи.


Пушкин тоже прекратит сиять,
А стреляться жадно всех потащит,
И никто Набоковскую сласть
В этом злом загробье не обрящет.




Другие статьи в литературном дневнике: