"Господи, да сделайте же хоть что-нибудь!!!" - прорвался ко мне до боли знакомый голос. В нем было столько отчаяния, что мрак Вселенной взорвался и яркая вспышка осветила выход из лабиринта. Я шагнул к свету, и через мгновение ко мне донеслось, словно сквозь вату: "София Михайловна, дорогая, поймите, мы делаем все, что от нас зависит. Но у вашего мужа второй инсульт. А если учесть, что первый поразил два участка мозга, этот можно считать уже третьим". Чья-то рука легла на мою, и я услышал все тот же знакомый голос: "Не уходи. Я не смогу без тебя жить. Ты мне так нужен, слышишь, любимый?" Как же я сразу не понял?! Это была Соня! Моя преданная любимая Соня. Она сидела на больничной койке, гладила мои волосы и тихо шептала молитву.
Врачи действительно сделали все, что могли. Когда кризис миновал, из реанимации меня перевели в палату. И вот я лежу здесь, кажется, целую вечность. Хотя слово "лежу" не совсем подходит: уколы, массаж, велотренажер... Врачи, медсестры словно сговорились не давать мне покоя. Выхаживают! Наивные, полагают, что мне удалось выкарабкаться только благодаря их усилиям. На самом деле, если я сегодня и жив, то исключительно из-за жены, Софии Ротару.
Я просто не имею права причинить Соне новую боль. Последние пять лет ее и так словно преследует какой-то злой рок. Сначала умерла мама. Не успела Соня прийти в себя, как у меня случился первый инсульт. Еще через полгода не стало моего отца, Сониного свекра, а затем - ее лучшей подруги. Теперь вот у меня "повторение пройденного".
Сначала надо мной колдовали ялтинские врачи, а затем Соня перевезла меня в столицу. Она снова готова приклонить ко мне небо. Окружила такой заботой, что видавшие виды врачи сказали: "Мы никогда не встречали более преданной жены".
В связи с болезнью у меня образовалась прорва времени - роскошь, о которой еще недавно нельзя было и помыслить. Напрасно персонал беспокоится: мол, больной уходит в себя. Я просто прокручиваю свою жизнь, как старую кинопленку. И радуюсь, плачу, казнюсь...
Невероятная ирония судьбы! Я ни минуты не сомневался, что до конца своих дней буду оберегать жену. А получилось наоборот. Началось с того, что у меня подскочило давление. Не успел подлечиться, как онкологи порекомендовали удалить родинку на груди. Люди начали поговаривать: "Евдокименко изменился, стал замкнутым". А мне действительно не хотелось ни с кем общаться, и во время концертов я старался спрятаться в гримерке. "Ты просто устал, переутомился", - успокаивала меня и себя Соня. Если бы мы только знали, что все эти симптомы четко укладываются в диагноз: предынсультное состояние. Но тогда о беде никто и не подозревал.
В тот день на гастролях, я, как это часто бывало, сильно разнервничался. Голову словно сдавило тисками. "Ничего, старик, поболит и отпустит", - привычно утешал я себя. А ночью случился сильнейший приступ. Соня быстро перевезла меня в Киев, и там три профессора, независимо друг от друга, поставили страшный диагноз: рак мозга.
Но жена не желала мириться с таким приговором. Она повезла меня дальше, в Германию, где в университетской клинике Бонна, наконец, выяснилось: инсульт. Соню "утешили": "Если бы кровоизлияние произошло не во время сна, а днем, ваш муж скончался бы на месте"...
–Анатолий Кириллович! Что-то вы у меня совсем залежались. Не желаете ли развеять скуку и окрутить педали? - это Таня, медсестра, подшучивает. Я делаю попытку подняться, и она поддерживает меня, ободряюще приговаривая: "Вот орошо, вот чудненько. Какие же мы молодцы!" Хотелось бы видеть, как разговаривала бы эта девочка каких-нибудь пять лет назад, когда ее нынешний пациент был в полном расцвете сил.
В последнее время я часто ловлю себя на том, что делю жизнь на "до" и "после". "До" было море поклонниц, любимая работа, желание свернуть горы и неуемная жажда жизни. "После" - отчаяние, тошнотворный запах лекарств и бесконечные консилиумы медицинских светил. Меня трижды обследовали ведущие нейрохирурги Германии, в российском космическом центре проверили, кажется, каждый микрон организма.
–Поражены участки мозга, отвечающие заречь и опорно-двигательные функции, - объяснили мое состояние эскулапы, и мне стало ясно: прежней силы уже не вернуть.
А сколько же ее когда-то было! Казалось, я заряжен неиссякаемой энергией. С утра - занятия на оптико-механическом факультете, днем -секция многоборья, вечером - игра на трубе в ресторанах. Как ни странно, при таком бешеном ритме я умудрялся учиться, будто щелкать орешки. По окончании университета мне предложили аспирантуру. Кто знает, как сложилась бы жизнь, займись я тогда наукой? Может, был бы сейчас профессором, как старший брат Валерий.
Но тогда, в конце шестидесятых, я уже заразился магией сцены. Кроме подработок в ресторанах, играл в университетском ансамбле, увлекался джазом. Знатоки утверждали, что моя лиричная манера игры не имела себе равной. Услышав мою "Strangers in the night" ("Путники в ночи"), девушки таяли. Особо впечатлительные умоляли о свидании и совали в карманы номера телефонов.
За модой я тоже следил, любил светлые костюмы, красивые галстуки. Однажды увидел на экране Джо Дассена в "клешах" - тут же достал из шкафа мамино выходное платье, изрезал его на клинья и "расклешил" ими свои брюки. Утром явился в институт - и сразу кто-то из завистников съязвил: "Куда уж нам до высокого блондина! Он же образец для подражания всему курсу -атлет, аристократ. Даже двадцатикопеечное вино из автомата пьет, как французский коньяк".
Но меня такая ерунда нисколько не задевала. Тогда я искренне считал себя любимчиком судьбы. Еще бы – у меня было все, что нужно парню в двадцать.
"Жизнь брала под крыло, берегла и спасала.
Мне и вправду везло"... - по-моему, эта Сонина песня - обо мне.
...Соня. Я служил в армии, когда увидел ее впервые. Кто-то принес в казарму журнал "Украина", на обложке которого красовалась победительница республиканского смотра художественной самодеятельности - 17-летняя Соня Ротару. Озорной взгляд, короткие густые волосы и стройная шейка, выглядывающая из молдавского киптарика, сразили меня наповал.- Видите, какие девчата у нас на Буковине! - похвастался я перед сослуживцами и с тех пор только о Соне и думал. А когда вернулся из армии, отец подлил масла в огонь. Увидев выступление Сони по телевизору (она тогда только начинала сниматься), мечтательно вздохнул: "Мне бы такую невестку". "Будет!" - самонадеянно пообещал я, не подозревая, что на этот раз, вместо привычной молниеносной атаки, мне придется прибегнуть к длительной двухгодичной осаде.
Узнать адрес общежития музыкального училища, где в то время жила девушка моей мечты, труда не составило. Но скольких усилий стоило с ней познакомиться! Через сокурсниц я передавал ей охапки цветов, приглашал на танцы, в ресторан. Однако Соня была непреклонна. Ни мой пыл, ни романтичные ухаживания совершенно не трогали ее ледяное сердце.
Такое у меня случилось впервые, и я никак не мог взять в толк, отчего: вроде не урод и не дурак Спасибо, объяснила одна из Сониных подружек придя вместо нее на свидание: "Знаешь, что Сонька про тебя говорит? "Подумаешь, красавчик! Ну и пусть по нему полгорода сохнет, а я не из тех кто прыгает от радости при первых знаках внимания городского франта".
Я не поверил и снова назначил свидание. Но Соня прислала очередную подружку, и та сообщила: "Как думаешь, что делала вчера твоя Соня, пока ты два часа торчал под акацией? Выключила в комнате свет и вместе с нами наблюдала за тобой из окна!"
Однажды я столкнулся со своей безответной любовью на улице.
– Заруби на носу, я выйду замуж только за своего, сельского. Ну, может. не за сельского, но уж за молдаванина – точно, - отрезала она.
"Ах, Сонечка, плохо ты меня знаешь, - одумал я. - Если уж я поставил себе цель, то непременно ее добьюсь".
Поразмыслив, я пригласил Соню петь в университетский ансамбль. А однажды сделал сюрприз: позвонил по телефону и заговорил на молдавском (скольких мучений мне стоило его выучить!). Когда же и этот прием не подействовал, упросил брата, работавшего в ту пору первым секретарем обкома комсомола, позволить мне сделать из его кабинета "один очень важный звонок". Ух, какой переполох поднялся тогда в общежитии!
– Тебя вызывает обком! - прибежали за Соней сокурсницы.
От страха та пулей подлетела к ап¬парату и услышала от меня: "Только не клади трубку!.."
Бывало, приятели возмущались: "Что ты в ней только нашел? Худющая, накраситься толком не может, одета в какие-то вышиванки. Разве пара она такому парню, как ты?"
Влюбленный по уши, я думал: "Дураки!" В коротеньких платьицах, лодочках на огромной шпильке, шиньоне (последний писк моды) Сонечка казалась мне невероятной красавицей. Да, при росте 170 см она весила всего 47 кг. Зато с такими параметрами трижды становилась чемпионкой района по пятиборью. И вообще, она не худая, а хрупкая! Ее надо оберегать. Я так мечтал, чтобы она мне это позволила!
Неизвестно, сколько бы еще продолжались мои мучения, но случилось чудо. В один прекрасный день Соня шла по улице с подружкой и весело болтала. Заметив меня, изменилась в лице. "Сейчас развернется и, как всегда, уйдет", - помню, подумал я обреченно. Но Соня остановилась.
– Не знаю, что со мной тогда произошло. Я посмотрела в твои глаза и почувствовала, как сердце будто стрелой пронзило! И все, я влюбилась, - призналась она мне спустя год. Но в тот майский день промолчала. Я назначал свидание в полной уверенности: "Снова не придет". Эх, знать бы тогда, что Соня будет ворочаться в постели и, не смыкая глаз, считать оставшиеся до встречи часы! Вот так я победил - крепость была взята.
Спустя какое-то время я привел любимую домой.
- Боже мой, деточка, позволь мне тебя поскорей откормить! - всплеснула руками мама.
- Не смущай девушку, мать! - заступился за свою симпатию отец.
До последних дней жизни папа боготворил невестку, мог говорить о ней часами. Да и Соня называла своего свекра золотым человеком, отовсюду привозила подарки, беспокоилась о его здоровье.
В отличие от меня, она долго не решалась сообщить родным о предстоящей свадьбе - авторитет родителей был непререкаем. Соня обращалась к ним только на "Вы".
- Выбирай спутника жизни с умом, ведь как постелишь, так и поспишь, -учил отец, Михаил Федорович.
- Учти, дочка, муж должен быть один на всю жизнь, - добавляла мама Александра Ивановна.
Играя в оркестре, я видел столько разных свадеб! И думал: когда сам буду жениться, закачу пир в лучшем ресторане Черновцов. Но моя свадьба состоялась в Маршинцах. Соня выходила замуж первой из сестер, поэтому праздновать решили в ее доме. Во дворе поставили огромную брезентовую палатку, сколотили столы на триста человек Не успели гости разгуляться, как на улице стал моросить дождь. Но это никого не испугало. Гуляли два дня, да так, что музыканты падали от усталости.
Сонечка тогда тоже промокла до нитки. В белом подвенечном платье она казалась тоненьким стебельком. Согласно молдавской традиции, мне на колени положили подушку, а на нее посадили невесту. Соня была невесомой, а я вдруг ощутил невероятный груз ответственности. Но не испугался: когда за спиной растут крылья, можно сразиться с целым миром. С невесты сняли фату, надели платок и в который раз прокричали "Горько!" Так Соня стала моей женой...
- Анатолий Кириллович, вы, никак, снова уснули? Ай-я-яй, так все на свете проспите! Поднимайтесь, к вам пришел массажист.
Снова шутница Таня. Мне же совсем не хочется шутить, а делать массаж - и подавно. Послать бы всех этих мучителей подальше! Но перед отъездом в Германию Соня так умоляла: "Слушай врачей, Толичек Ну хотя бы ради меня. А когда я вернусь, мы вместе поедем в Черновцы, ладно?"
Она по-прежнему собирает огромные концертные залы. И публика все так же аплодирует и так же осыпает ее цветами. Но даже самый преданный из фанатов не знает, как начинает болеть ее душа, когда гаснут огни рамп. Зато я каким-то непостижимым образом чувствую это на расстоянии и знаю: жена разрывается между желанием неотлучно находиться возле меня и необходимостью продолжать работу.
Когда она впервые отправлялась на гастроли без меня, я себе места не находил, ведь все заботы, связанные с концертами, легли на ее плечи. Но Соня справилась.
"Боже, какой же дурочкой я была в юности! Не понимала, что за подарок преподнесла мне судьба в твоем лице, - призналась она после тех гастролей. - Я ведь только сейчас до конца осознала: ты был для меня всем: продюсером, советчиком, критиком, телохранителем, директором. Даже грузчиком, таскавшим тяжеленную аппаратуру и костюмы. А как гениально ты ставил все мои последние программы!"
Соня хитрила: хотела сделать больном приятное. Хотя, если положить руку на сердце, она не так уж далека от истины...
...С первых же дней супружества забота о Соне стала главным в моей жизни. С годами жена превратилась в цветущую женщину, но для меня она по-прежнему оставалась тоненькой девочкой-стебельком. А когда врачи порекомендовали ей подышать целебным воздухом соляных пещер Солотвино и Соня боялась спускаться в глубокие шахты, я стал спускаться вместе с ней.
Она тоже всегда трогательно заботилась обо мне.
- Как за тобой, братец, жена ухаживает - любо-дорого посмотреть! И салатик на тарелку положит, и сырнички пододвинет, и персик почистит, - как-то заметил мой брат Валерий.
Мыс женой дополняли друг друга, и этот "симбиоз" был виден невооруженным глазом. Соня, личность увлекающаяся, то и дело загоралась новыми идеями. Если бы не мой прагматизм и умение просчитывать малейшие нюансы, "Червона рута" могла вспыхнуть и, как комета, погаснуть. Но Соня служила источником энергии и генератором идей, а выбирал курс корабля и рулил я.
Наш супружеский и творческий союз был цельным и равноправным: Соня царила на сцене, а я - за кулисами.
Хотя, видит Бог, и над нашим семейным очагом пролетело несметное количество туч.
От Сони всегда исходит такая мощная энергетика, что даже самые отъявленные смельчаки в ее присутствии робеют. О критике никто и не помышляет. А я, со своей прямолинейностью, резал правду в глаза. Заставлял работать над дикцией, добиваться идеального произношения, выбирать интонацию. Словом, Соне доставалось.
Хотя мне от нее тоже перепадало - не зря же она родилась под знаком Льва. Иной раз в ней пробуждалась прямо-таки неукротимая хищница. Но я отлично знал: ненадолго выпустив коготки, Соня снова станет кошечкой.
- Ох уж эти артисты! Только что едва не дрались, а тут уже смотришь - целуются, - не раз поражалась моя мама.
Всю "черновую" работу - звук, свет, переговоры с организаторами концертов, гастролей - я брал на себя. Впрочем, как и "неофициальную" часть. После концертов власти любых городов считали правилом хорошего тона устроить банкет в честь звезды.
Им и в голову не приходило, что двухчасовое выступление на сцене полностью изматывает артиста. Обессиленной Соне хотелось одного: поскорей закрыть за собой дверь в гостиничном номере, залезть в ванну, а потом уснуть. И спать, спать...
Приходилось пускаться на хитрости. После обязательной порции приветствий и комплиментов я незаметно отвозил жену в номер, а сам возвращался и до конца играл отведенную мне роль продюсера звезды. Конечно, я прекрасно знал: гипертоникам противопоказана малейшая капля спиртного. Но разве можно было отказать высокому обществу в символическом бокале шампанского или крошечной рюмке коньяка? Обидятся.
Я считал своим долгом ограждать жену от лишнего напряжения и все удары принимал на себя, о чем нисколько не жалею. Я часто повторял ей: "Твое дело - хорошо петь и отлично выглядеть". Соня со своей миссией справлялась прекрасно...
- Анатолий Кириллович, вам пора принимать лекарства!
Снова медсестра. Притворяюсь, будто сплю. Постояв, она уходит, тихонько напевая: "...а жизнь обманет нас, обманет и не спросит". Надо же, девочка знает репертуар Софии Ротару! Наверное, по этим песням можно проследить всю нашу жизнь.
...Поначалу я шел на поправку. Гулял в парке, много читал. Однажды, когда жена уехала на очередные гастроли, на полтора месяца поселился в Черновцах, в доме ее сестры Лиды. Без сопровождения ходил в гости к своей старенькой, 84-летней, маме (она живет неподалеку) и даже что-то там чинил. Посещал постоянное место встреч музыкантов - биржу; которая сохранилась со времен моей юности. С Лидой и свояком Сережей ездил на рыбалку.
Казалось, все налаживается. Но потом дела пошли хуже. Ночи пролегали в обрывках кошмарных видений-снов, порой начисто затмевавших дни. Окружающие никак не могли взять в толк как спокойный и уверенный в себе мужчина вдруг превратился в комок нервов? Но как, скажите на милость, не раздражаться, если до этого чертового инсульта я считался прекрасным рассказчиком и душой компании, а теперь язык совсем перестал повиноваться? Начатое слово повисает в воздухе, как иногда в замедленных съемках застывает на лету пуля. Собеседники терпеливо и жалостливо ждут окончания фразы, но это раздражает еще больше.
Я стал ощущать себя узником собственного мозга. Врачи говорят, что многое зависит от меня самого. Мол, надо заниматься с утра до вечера: делать гимнастику, работать с логопедом, читать вслух. А я больше не желаю лечиться. Сломался. Устал. Когда жена в очередной раз уезжала, тоска становилась невыносимой. Я перестал слушать кого бы то ни было, назло всему миру курил, отказывался от процедур, не отвечал на вопросы. Я признавал только ее, Соню. Она одна способна понять меня с полуслова. Может, потому, что когда ей делали операцию на голосовых связках и она месяц молчала, то с полуслова понимал ее я?
Сейчас Соня ежедневно звонит из любой точки Европы, а когда возвращается, ухаживает за мной, как за ребенком: кормит, моет, едва не носит на руках. Но каждый вечер, когда в больнице гаснет свет, я задаю себе один и тот же вопрос: стоит ли судорожно цепляться за такую жизнь?
Ответ пришел неожиданно. Однажды я услышал, как Соня по телефону признавалась сестре Лиде: "Ты не представляешь, каково мне сейчас. Толя хочет, чтобы мы не расставались ни на минуту. Но я просто обязана продолжать дело, которому он отдал полжизни. Я уже надрываюсь, но готова нести свой крест и дальше. Лишь бы он оставался со мной. Пусть безмолвный, капризный, в коляске. Но живой!"
И тогда я понял: жить надо. Хотя бы ради Сони.
Времени теперь - хоть отбавляй, я стал рассуждать о вещах, до которых совсем недавно мне не было никакого дела. Почему случился этот срыв? Ведь мои родители - долгожители, с наследственностью у меня все в порядке. Потом, многие бизнесмены вкалывают по 48 часов в сутки - и ничего. Может, моя беда в том, что я никогда не умел расслабляться? Да мы с женой оба не умели!
Казалось бы, Ялта - благословенно место, народ со всего мира съезжается, чтобы там отдохнуть. А мы как ни в огороде ковырялись, так в саду, то строили, то ремонтировали. Соня -неугомонная хозяйка. В нашем доме вечно что-то жарилось, тушилось, по саду разносились ароматы инжирного варенья.
Верхом праздности считалось съездить на рыбалку. Соня, уставшая от сценических костюмов, с наслаждением закатывала потертые джинсы, завязывала на талии хлопковую рубашку; надевала кепку с козырьком и становилась похожей на озорного подростка. Подвижная и темпераментная, при этом она могла наблюдать за поплавком хоть час. Зато уж если на крючок попадалась рыбина, окрестности оглашались ее ликующим криком.
Что греха таить, моя жена - женщина азартная. Однажды, в казино Атлантик-Сити выиграла больше двух тысяч долларов и так увлеклась, что едва удалось вытащить ее из-за игорного стола. Даже когда мы отправлялись на "тихую охоту" на Ай-Петри, сбор грибов всегда заканчивался футболом или бадминтоном. Соня заводила всех и с упоением гоняла мяч на "своей" поляне, которую мы как-то нашли на трассе Ялта-Севастополь.
Неизменными попутчиками были Гена с женой Наташей. С этой парой мы познакомились, как только переехали в Ялту. Генка тогда служил зеленым сержантом ГАИ, а потом эту же службу сам и возглавил. Наташа всегда была правой рукой Сони, а год назад стала ее костюмером и теперь сопровождает подругу на гастролях.
Это она настояла, чтобы Соня уходила хоть на неделю в санаторий, в трех километрах от дома. Только не видя телефона и сада, можно ненадолго отойти от дел и забот.
- Ах, дорогие мои, какое же это блаженство - бассейн, душ Шарко! - по-детски восхищалась Соня, попав в "Черноморский" впервые.
Если хорошенько вспомнить (а память, к счастью, у меня осталась отличной), за 35 лет совместной жизни у нас была одна-единственная поездка за границу ради отдыха. В 1989 году по приглашению приятеля, мы с Соней, сыном Русланом и композитор Володя Матецкий с женой съездили в Малайзию. Там не было ни концертов, ни выступлений, а только солнце, бассейн и райское блаженство.
Но малайзийский рай длился недолго. Уже спустя пару дней мы начали говорить о работе, обсуждать старые проблемы и новые проекты. Ну разве стоило для этого ехать за тридевять земель? Сгодился бы и наш Никитский сад. Он так красив!
Совсем как моя Соня. Помню, став художественным руководителем "Червоной руты", я услышал такую легенду. Оказывается, растет в Карпатах маленький желтый цветок - рута. В ночь на Ивана Купала его лепестки становятся красными. Девушка, которая найдет такую руту, сможет очаровать любого парня. Вот я и думаю: а не нашла ли однажды и Соня волшебный цветок? Иначе, почему же я с юности и до седых волос люблю только ее одну?
Признаться, ее ценители и почитатели меня порой так раздражают! Я делю их на две категории: сумасшедшие фанаты и страстные поклонники. На первых мы оба никогда не обращали внимания. Ну в самом деле, можно ли всерьез воспринимать визиты Сониных "мужей", "сестер" и "детей"? Точно так же сваливались на голову и мои "жены" и "дети". Мы их мирно выпроваживали из дома — и дело с концом.
Гораздо опасней - вторая категория. Определить, кто их привлекает больше - Ротару-певица или Ротару-женщина, почти невозможно. Виду я, конечно, не показывал, но ревновал жутко. Хотя, если честно, у меня поклонниц тоже было немало. Услышав в трубке очередной женский голос, Соня готова была запустить в меня телефонным аппаратом: "Иди, опять твоя...". И все же я абсолютно уверен: мы оба - из редкой породы однолюбов. Да, я болен, а Соня все еще молода и полна энергии. Но если ей кто-то и нужен, то только прежний и любящий муж.
И сын наш из той же породы - предан своей жене, семье. Я до сих пор со стыдом вспоминаю, как уговаривал Соню повременить с ребенком. Как каждому мужчине, мне хотелось сначала твердо стать на ноги. Однако жена рассудила иначе.
Когда Руслан родился, я совершенно ошалел от счастья. Явился в роддом с друзьями-музыкантами, взял сына на руки, да так, в сопровождении оркестра, и понес до самого дома. Как вспомню, какое представление мы тогда устроили! Ребята так громко играли, что останавливались троллейбусы, и народ валил за нами.
А когда Руслан подрос, я, как примерный папа, каждый вечер проверял у него уроки. Однажды, заметив в дневнике двойку, в сердцах шлепнул сына, а потом три дня не находил себе места. На родительские собрания тоже ходил я, поскольку с появлением Сони все превращалось в творческий вечер знаменитой певицы.
Став студентом Московского автодорожного института, Руслан тщательно соблюдал инкогнито своей "звездной" мамы. Даже в списках зна-чился под фамилией Евдокименко. Но однажды мы с Соней позвали его на съемки "Новогоднего огонька".
- Ну ты даешь! - присвистнул сокурсник Руслана, увидев его и Соню ядом. - И как тебе только удалось?
Пришлось сыну "расконспирироваться".
А спустя год, летним вечером мы втроем - Соня, Руслан и я - смотрели по местному телеканалу песенный фестиваль "Ялта-90". Высокая стройная девушка вручала лауреатам дипломы.
- Смотрите, какая девчонка! У меня уже есть ее телефон! - похвастался тогда Руслан.
- Опять модель! - отмахнулась Соня, полагая, что у сына очередное мимолетное увлечение.
А ведь девушка, действительно, эффектна - невольно согласился я тогда с женой и вдруг подумал: так же и мой отец когда-то впервые увидел буду¬щую невестку по телевизору, и она тоже сразу ему понравилась.
И точно, через две недели Руслан привел девушку на день рождения мамы. Света пришла с огромной корзиной фруктов. Видно было, что особого трепета перед звездой юная барышня не испытывает. Скорее, переживает, какое впечатление произведет сама на маму своего парня. Если честно, мне и это понравилось.
Соня - умница, встретила избранницу сына тепло. Небось, не забыла, как сама, сельская девочка, стояла перед родителями будущего мужа, городскими интеллигентами. Зато я отчего-то глупо пошутил: "Да в Маршинцах таких красавиц - пруд пруди!"
Как же все тогда испугались, что девочка не оценит своеобразный юмор шутника! Кинулись к ней с поддержкой, улыбками. Но Света не обиделась. Я тогда сразу понял: наш человек!
22 сентября, в день нашей с Соней серебряной свадьбы, в Маршинцах состоялась помолвка Руслана и Светы. Согласно местным традициям, молодой паре вручили подушки, ковер ручной работы и... живую курицу. А потом все близкие родственницы стали целовать невесту, давая понять: теперь ты своя.
Целый год молодожены жили с нами в Ялте, и процесс притирки невестки и звездной свекрови, наверное, мало чем отличался от тысяч друтих. Помню, как-то Света собиралась на прогулку с маленьким Толей, да закрутилась у зеркала настолько, что у Сони лопнуло терпение. "Бедная девочка, она ведь еще так молода, - мысленно вступился я тогда за невестку. - И потом, это только Соня умудряется собираться за три минуты. У меня самого душ, бритье, утюжка, выбор галстука и запонок отнимает кучу времени. И если предстоит выход всего семейства, опаздываем как раз не из-за Светы, а из-за меня".
...В последнее время я часто смотрю телевизор. Вчера снова показывали прошлогодний Сонин клип. В имидже роковой женщины она совсем не похожа на себя. Платье с глубоким декольте, изумрудные сережки-грозди, высокие сапоги с ручной вышивкой -все от знаменитейших фирм. А Соня поет и плачет.
"Не спросишь, о чем молчу, куда иду.
Не бросишь два нежных слова на ходу.
И даже не скажешь, что ни в раю и ни в аду
Тебя я больше не найду.."
Как же все-таки иногда гримасничает судьба! Когда-то я жил с родителями и мечтал о собственном, пусть маленьком, гнездышке. Сейчас у меня две квартиры, в Киеве и Ялте, плюс дом в Никите. А я живу в палате. Когда-то мечтал о завалящем жигуленке, теперь в гараже стоит мерседес, джип. А я езжу в коляске.
Зато сын перенял мою эстафету, взял на себя роль продюсера. Так что Соня не останется без поддержки: сын за ней в огонь и в воду. А каких замечательных внуков он нам подарил! И назвал в честь дедушки с бабушкой - София и Анатолий. Жизнь делает новый виток. Надо только набраться терпения.
Однажды Соня сказала: "Я верю, что в мире есть добрая сила, которая помогает нам в самые трудные минуты. Поэтому в человеке всегда должна жить надежда. А когда уходят последние силы, поднимите глаза к небу и попросите: "Боже, помоги!"
Подготовила Нина МАЛЬЧИК
От автора
Я собиралась назвать свою статью "Долгая дорога в жизнь", потому что уповала на чудо: вдруг человек, которому посылала добрую энергию не только вся наша редакция, но и тысячи людей из разных уголков земли, поборет болезнь? Чуда не произошло. Народного артиста Украины, создателя и бессменного художественного руководителя знаменитого ансамбля "Червона рута" Анатолия Кирилловича Евдокименко не стало... Мне было искренне жаль, что материал опоздал во времени и малоизвестные факты биографии этого замечательного человека останутся неузнанными. Но София Михайловна, прочитав статью, растрогалась: "Я словно услышала Толин голос. Публикуйте, пусть люди узнают о человеке, с которым были связаны лучшие годы моей жизни".
Наша редакция выражает огромную благодарность за помощь в подготовке этого материала близким Анатолия Кирилловича: Софии Михайловне Ротару, ее семье, Руслану и Светлане Евдокименко.
