Я танцую одна на пустой обшарпанной сцене,
из последних сил — когда же всё это кончится?
В зале где-то десяток тех, кто любит и ценит,
но три четверти зала лишь недовольно корчатся.
Что же мне — перекраиваться до междометий,
чтоб как червонец любому нравиться?
Два десятка религий, восемь цветов одежды,
слушать сразу Битлов, Круга и Ленни Кравица?
Нет, я уж лучше в этой останусь форме,
я в ней даже могу сойти иногда за сильную,
не реветь, например, если вовремя не покормят,
не чихать, например, если вдруг надышалась пылью.
Начинаю мнить себя волком из анекдота,
да, тем самым, с кровавой дырой во лбу.
Двадцать дней подряд — одна и та же суббота.
Двадцать лет есть одно-единственное табу.
Танцуй до потери пульса, до боли в лапах,
каждый мускул и каждую кость в себе напрягая.
Когда все уйдут — можешь камнем упасть на пол,
но пока все смотрят — танцуй, моя дорогая.
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.