Увы, мадам, я Вам неинтересен...
Гуляю Тут
Увы, мадам, я Вам неинтересен:
я ж только несусветное несу,
к тому же постоянно я ни к месту,
плюс давеча чихнул на колбасу.
Я страшно не по нраву Вашей маме,
она ж таких сечёт по счёту раз,
не так красив, как юноша в рекламе,
и гороскоп не лепит вместе нас.
Увы, не понимаю я намёков,
когда Вы говорите наугад,
Вам пошло быть со мной и одиноко.
И самое плохое -- небогат.
Когда-нибудь я вспомню наши встречи
(как только до банкира опущусь)
и оттого, что одинок мой вечер,
со смехом от души перекрещусь.
Что Вы знаете?!
Ирбис Руа
Вы знаете лишь то, что я сама хочу,
Чтоб знали обо мне, когда Вы вспоминаете:
Как откровенна я, когда сто дней молчу,
Как импульсивна я, когда рыдаю на людях.
Вы знаете лишь то, что позволяю знать.
Не ради баловства, не ради скверной выгоды.
Как я листаю вновь своих стихов тетрадь,
Как обрастаю я в ночи чужими книгами;
Как я скучать могу, не ведая причин.
(Вы за меня всегда любили их придумывать),
Как прячу нежность я от рук других мужчин,
(Как кружево белья за строгими костюмами).
Как я остра порой на гибкий свой язык,
Я в гневе полосну и в гневе буду каяться.
И нет таких людей, кто бы ко мне привык.
Я не умею всем категорично нравиться.
Я не меняюсь, нет, но каждый, кто знаком,
Берет лишь пару черт и составляет мнение.
Поступки и слова …И вот готов закон
Для линий моего стандарта поведения.
А я уже не та, что начала рассказ…
Конечно же, не та, что дышит в Вашей памяти,
Вы скажете при встрече: «Я знаю всё о Вас».
Я только улыбнусь: «Ну, что Вы? Что Вы знаете?»
когда к тебе утратят интерес
футбол, военкомат и гонорея,
захочется пройтись по мавзолеям
и каждый, кто воистину воскрес,
найдёт в тебе укромный уголок –
пустой чулан в каморке миокарда,
где ветер воет в дырку от кокарды,
где жили Надя, Вера и Порок…
здесь иногда слышны его шаги,
да вечерком зайдёт слепая Верка,
накатит за здоровье интровертов
и ветер запоёт советский гимн
Тема для стиха
Ирина Волокина
Отчаяние махом навалилось.
Сижу с застывшей мукой на лице.
О чём писать? - скажите мне на милость!
О выеденном, разве что, яйце…
Олег Добровольский “Стихи без темы”
А темы в том “стиховном ресторане”
Так многогранны, всесторонни, что порой
Есть многое, чего не ел ты ране,
Богатый выбор, лишь меню открой.
Одной лишь лирики ассортимент обильный:
Любовь, пейзаж, религии набор.
Бывает стих гражданский, смелый, сильный.
Возможен и о сексе разговор.
А есть канцоны, рондо и сонеты,
Там хокку, рубаи, там акростих,
Поэмы пишут иногда поэты
(Читатель не всегда осилит их).
И кружит голову такое изобилье,
Ум будоражит ночи напролёт.
Возьми любое. Приложи усилье.
Ты лишь начни писать ... а там ... пойдёт.
Цезарь и клеопатра почти басня
Николай Хлебников Хэ-Ник
Мир - КрасотА спасёт?... Увольте, не смешите так
мой левый тапочек, пока он не надет!
Припомните, как к берегу Египета
подгрёб Гай Юлий - воин и аскет.
Желвак напрягши на скуле квадратной,
скрипел зубами: "Будем биться наконец?!!!.."
...На поединок с ним явилась Клеопатра
и жестом пригласила во дворец...
А поутру, устав от битвы лютой,
зевнув, легла к противнику - бочком.
И стой поры стал Цезарь почему-то
безвольным хлюпиком со сморщенным стручком.
Он об одном теперь мечтал уже, не более:
стать вечным стражем у Её колен...
Но в Рим успел дать весточку - Антонию:
"Пришёл. Увидел. Не поверишь - сдался в плен!..."
Что далее случилось - всем известно.
Антоний - это вам не клоун рыжий!
Он тоже хочет - к Красоте поближе!..
и мне рассказывать про то - неинтересно.
Моралей тут немало, да едва ли
Мир хоть немного поумнеет от моралей...
Ты так рано поседела, мама...
Светлана Аль-Хальди
Ты так рано поседела, мама,
Да и мне уже за пятьдесят,
Помнишь, как ты в детстве обнимала
И ждала со школы нас, ребят…
Сутками был папа на работе,
Целовал детей своих во сне,
Одевали нас вы не по моде,
Хлеб ржаной топили в молоке…
Радовались каждой мы конфетке,
А картошка с салом это пир,
Убегали часто мы к соседке,
Муж у той моряк, икру возил…
Думали, что мир почти как солнце,
Тёплый, золотистый и без туч,
Нет обид и бед, двойного донца,
На людское зло замок, сургуч…
Мы мечтали быть как наш Гагарин,
Человек, что космос покорил,
Мама покупала вкусный пряник,
Этот запах детства так любим…
Мы мечтали быть как те солдаты
И смотрели фильмы про войну,
В бой шагали смелые десанты
В зной и холод, снежную пургу…
По утрам бежали дружно в школу,
Вечером с пригорка да к реке,
Доверяя тайны небосводу
И гадая звёздно по руке…
Было в нас романтики так много
И казалось все нам по плечу,
Впереди лишь светлая дорога,
Все могу, умею и хочу…
В нас бурлила кровь великих предков,
Что страну не отдали врагу,
Открывали мысленно мы клетки,
Где порхало счастье поутру…
Рыжее, веснушчатое чудо,
Скромный и цветастый сарафан,
Мальчик сероглазый смотрит мудро,
Страсть в душе и ветер хулиган…
Средь ромашек солнца хороводы,
Свадьбы шум до утренней зари,
Юные, волнующие годы,
Ангел рядом, верный визави…
Ты так быстро поседела, мама,
Да и мне уже за пятьдесят,
Жизнь как лоскутное одеяло,
Любишь нас, детей, своих ребят…
И дай Бог тебе, родная наша
Выдержки, терпения и сил,
Каждый год становимся мы старше,
Образ твой так близок, светел, мил…
Ты волшебна, добрая голубка,
Сеточка морщинок на лице,
Раздаешь советы свои мудро,
Слёзы прячешь в ласковом дожде…
Проведёшь как в детстве вновь ладонью
По курчавым, сизым волосам
И исчезнут грусти, раны, боли,
Свет вернув чарующим глазам…
Крылов и Мартышка басня
Носатый
Явился раз Крылов к Мартышке
Поддат, небрит и без конфет
И сразу стал плести интрижку
Иметь желая тет-а-тет.
Что, мол, тебя я возвеличу
В своих шедеврах и в веках…
Отбрось же ханжество приличий!
Не понял. Ты еще в очках!?
Да я поэт! Да я вельможа!
Что смотришь искоса, зверек?
С такою внешностью негоже
Форсить и корчить недотрог!
И навалился грузной тушей
Шепча похабно и пыхтя
Аж у осла завяли уши
И волк заплакал, как дитя.
Так вот высокое искусство!
Вот неприкрытость бытия
Вот что творит святое чувство
Когда напьешься, как свинья!
Но дети этого не знали...
Лев Сыроежин
Он пил еще не беспробудно, а с перерывом на работу,
с улыбкой пьяненького Будды на кухне крохотной в субботу
он смело резал хлеб и правду, но путал имена и числа,
учил жену часов пять кряду, а жил как будто не родился,
как будто впереди лет триста - счастливых лет до тихой смерти
в душе он был большим артистом, и это знать могли бы дети.
Она носила, как порфиру, горжетку, меховые боты,
но повторяла :"не до жиру" и ненавидела субботы -
когда уборка, стирка, ужин и перебранка со свекровью,
и тихо изменяла мужу, не ради страсти, для здоровья.
Душой по-птичьему пугливой любила море, свежий ветер...
Она мечтала жить красиво, и это знать могли бы дети.
Жизнь не текла, едва сочилась, рапидным кадром застывая,
ни божий гнев, ни божья милость их не пугали. Жили с краю,
обычной жизнью без рефлексий, не лили слезы крокодильи.
Купили дом, гараж и Лексус, забором все огородили.
Лишь сердце ныло от печали и запиналось на рассвете...
Но дети этого не знали, их просто не было на свете.
*****
Пастор наг
Ниушта Уоука
Явился Пастор. У него был приступ Жизни.
И то и дело на столе – свечи Олимп.
Вот он сидит, метёт, метёт и вдруг – как брызнет,
Как пыль в глаза, горстями бесноватых рифм!
Они вонзаются в мозги. И прорастают
В чудной узор ассоциаций всех времён,
Но, не окрепнув, улетают, сбившись в стаю,
Туда, где разум смыслом не обременён.
Ты видишь, стих его – крылат. Да и он – тоже.
Его манера та – ледник кипит в поту.
А первозданностью своей, ну так похожа
На безупречную земную наготу.
Всё небо в молниях – лицо. А овощ – имя.
Никто не ходит там, где он оставил след.
Был Пастор наг, однако сраму он не имел,
Поскольку мир, прозреть пытавшийся, был слеп.
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.
