А потому и читать их - счастье. Просто счастье.
tanyant *
Году примерно в 2003-м привязалась ко мне одна газета с просьбой дать
интервью. Вообще-то я избегаю давать интервью, потому что в 90 процентах
случаев газета или журнал присылают молодого идиота, выросшего в каких-то
камышах. Вопросы, которые задает журналист, до того нелепы и ненужны, что
на них даже отвечать совестно. Ведь если и перекинешься парой слов с
симпатичной лошадью или псом, то не будешь же записывать и тем более
публиковать эти разговоры, верно? Значения слов паренек не знает, разве что
приблизительно. Ничего не читал, но примерно знает, что принято думать по поводу
этих непрочитанных книг. Интересуется скандалами.
Зареклась я давать интервью и интеллигентным, тонким существам - а это обычно
девушки. Пришла как-то раз ко мне такая девушка - очаровательное, воздушное
существо, с порога видно, что книжки она читала только хорошие, музыку слушала
только классическую, живопись ей позже 18 века и не показывай. Ой, думаю. Вот
так в прокуренную махоркой палату к ветерану войн и ампутаций впархивает
Царская Дочь. Ой, только бы не матюкнуться, - пугается ветеран. И действительно,
духовная девушка присела на стул как бабочка и спрашивает струнным голосом:
"От ваших рассказов - светло и больно. Отчего так?"
Действительно, отчего бы это. Вот так, небось, с Луговым полониевого чайку
попьешь, поперхнешься и спрашиваешь: "Отчего это мне, гражданин Луговой,
вроде как светло и больно?.."
Девушку я выгнала (нет, как можно! не выгнала, а махала вслед веером и посылала
фальшивые и сладкие воздушные поцелуи, ссылалась на старые раны, костыли,
кризисы, нехватку времени и - ну например, чтобы в ее вкусе - затуманивание
души, ведь девушка пришла потоптаться на моей душе, повыдвигать ящички,
порыться в частных вещах, а в душу я никого не пускаю). А молодого человека,
который в душу не лез, но и где расположен мозг (у меня или у него), плохо себе
представлял, - молодого человека, черт с ним, оставила. Очень просил приятель,
работавший в этой газете.
Все вопросы задавались, а ответы отвечались в письменном виде.
Имя журналиста скрою.
1) - Мне кажется несколько странным то, что, сделав
имя в литературе, вы вдруг увлеклись журналистикой.
Не задевают реплики о том, что занятие «второй
древнейшей» губит вас, как писателя?
- Вот все тут, в вашем вопросе, от первого до
последнего слова, неточно. Не «вдруг», не
«увлеклась» и не «журналистикой». Если вы имеете
в виду телевидение, то я там выступаю не в
качестве журналиста, равно как и моя соведущая
Авдотья Смирнова. Я – писатель, она – сценарист,
и мы приглашаем в студию интересных нам людей и
разговариваем с ними по собственному сценарию и
по собственным правилам. Журнализма здесь
никакого нет. А глупые реплики меня не задевают,
впрочем, меня и умные не задевают.
2) - В чем заключается ваш давний конфликт с известным
журналистом Дмитрием Быковым, который то и дело утюжит
вас в прессе?
- У меня никакого конфликта с Быковым нет, это у
него конфликт с мирозданием. По каким-то одному ему
известным причинам мое существование доставляет ему
страшные муки и в периоды весеннего и осеннего
обострения он с громким воем сообщает о своих
страданиях человечеству. Человек сам себе наносит
раны, сам же и кричит, весь извивается. Каюсь:
мучения Быкова меня чрезвычайно веселят.
3) - А какие эмоции вызывает у вас засилье западной
массовой культуры в нашей стране – по-вашему, это
неизбежное зло или с Америкой в этом ее качестве можно
и нужно бороться?
- Феномен массовой культуры – явление не американское,
а общемировое. Культура эта потому и массовая, что
она востребована массами. А уж почему массы любят
именно это, а не то – вопрос не ко мне. Бороться со
вкусами масс – все равно, что возмущаться таблицей
Менделеева. Вот так устроен мир – и что с этим
поделаешь? Другое дело, что сейчас у любого человека
есть выбор – идти вместе со стадом или отбиться от
него и стоять в сторонке. В стаде – теплей. Зато в
сторонке воздух чище.
4) - Какие же образцы и явления массовой культуры вызывают
у вас наибольшее отторжение?
- Отторжение тут ни при чем. Я же не потребитель
этой культуры, она мне – вся – не нужна. А если
смотреть на нее с позиции культуролога, - единственно
интересная для меня точка зрения – то возникают
совершенно другого плана соображения. Ну, например,
есть телевизионные игры, где условием победы является
донос на других членов команды, выбрасывание товарищей
за борт. Наблюдать это людоедство очень поучительно.
Участвовать в такого рода играх или сочувствовать
участникам – увольте.
4) - В одной из своих статей вы обрушились на Леонида
Якубовича, навесив на него ярлык «хама», «растлителя
малолетних», «грязного старикашки, который не устает
доказывать, что человек есть алчное, жадное, полупьяное
животное, ежеминутно желающее лишь жрать да трахаться».
Почему же вот уже 10 лет люди смотрят его программу,
везут ему соленые огурцы, намекают о своих днях рождения,
выпрашивая подарки?
- До появления на экране Якубовича люди не знали, что
можно вести себя – публично – так недостойно, и при
этом получать награду. Считалось, что человек не
собака, а этот балаганный Свидригайлов доказал
обратное. Оказывается, огромное число людей готовы
вилять хвостом за кофемолку, терпеть публичные
унижения за утюг, торговать невинностью своих детей
за телевизор. Нельзя прожить без зла, но горе тому,
через кого зло приходит в мир... И вот эта жадная до
халявы, потерявшая достоинство толпа, заметьте, будет
называть себя «народом», требовать посадить
реформаторов в тюрьму, жаждать растащить чужое, не
ими заработанное имущество, голосовать за
полуфашистские партии, одобрять избиение инородцев,
верить, что утюги сами должны падать с неба... тьфу.
5) - На журфаке нас учили, что если по дороге на
крупный пожар журналисту удается заснять еще и страшную
аварию, ему важно уметь скрыть свое ликование и сохранить
скорбное выражение лица. Журналистская этика – это выдумка
моралистов?
- Я не журналист, меня этому не учили. И меня жизнь
не ставит в такое тяжелое положение. А как зритель, я
даже не знаю, что сказать. Я хочу больше правдивой
информации, и при этом понимаю, что часть информации
должна быть скрыта, чтобы ею не воспользовались
злоумышленники – как в случае с «Норд-Остом», когда,
насколько я понимаю, ТВ начало показывать штурм здания
в прямом эфире, поставив операцию под угрозу... И,
конечно, я не хочу видеть радость на лицах операторов
телевидения, когда подворачивается страшная авария.
Но это вообще парадоксы некоторых профессий. Даже
самый гуманный врач, исповедующий принцип «не
навреди», радуется новой, невиданной форме опухоли
или какому-нибудь редкому случаю заболевания,
интересному с научной точки зрения. Но зачем
придумывать какую-то гипотетическую ситуацию со
страшной аварией, когда с экрана телевизора продажные
врачи врут, не краснея, что если вы привесите себе
какую-то херню к поясу, то все ваши болезни пройдут,
если будете жевать жвачку, то зубы не выпадут, и так
далее?
6) - А сразу после отставки Касьянова показывать крупным
планом его расстегнутую ширинку - это этично?
- А до отставки это было бы этично? Отставка-то тут
при чем?
7) - Вы согласны с мнением о том, что насилие на ТВ и на
газетной полосе – вещи разные, поскольку газеты о нем
сообщают, а телевидение производит?
- Естественно, разные. Но вы, очевидно, хотите
спросить о другом: о том, порождает ли телевизионное
насилие преступность, или просто отражает то, что
происходит в реальной жизни? А я не знаю. На этот счет
есть специальные исследования. Я могу только сказать,
что я не люблю теленасилие ради насилия, и переключаю
канал. А кому-то нравится, кто-то, наверно,
удовлетворит свои фантазии на этот счет у экрана,
и не пойдет на улицу убивать и грабить. А другого,
наоборот, это подвигнет на преступление. Все люди
разные, все реагируют по-своему. Но в те годы, когда
с телеэкрана лилась сплошная благость, сироп, халва и
пастила социалистической выпечки, – что, преступлений
было меньше? По-моему, прямой связи не установлено.
Но если на всех каналах только режут и стреляют, то
это, ей-богу, скучно. Занудное это развлечение, вот
что я вам скажу.
8) - А кто, по-вашему, достоин награды за самый чудовищный
вклад в развитие российской журналистики?
- То есть, награды за понижение уровня? Много
кандидатов, на всех медалей не хватит. Это весь
издательский дом покойного Артема Боровика, это МК,
это сегодняшняя «Комсомольская правда», это Хинштейн,
Минкин, Олег Лурье, это те, кто печатает прослушки
(якобы «незнакомец вошел в редакцию и положил на стол
кассету». Ха-ха).
9) - Сейчас в Америке говорят о том, чтобы курение на
экране приравнять к нецензурщине. Как заядлая курильщица,
что вы об этом думаете?
- Да зачем опять Америку всуе поминать? У нас тоже
не разрешено курить на ТВ. Если вы имеете в виду
курение в художественных фильмах, то я уж не знаю,
что из этого выйдет, потому что нецензурщина в
американских фильмах вполне себе цветет. Мне-то все
равно, курят они на экране или нет. Хуже, что они не
разрешают курить в ресторанах, а иногда и на улице.
То есть в реальной жизни.
10)(Не могу удержаться от очевидного вопроса) - Всего пару
раз замечал людей с вашей книжкой в руках, зато каждый
день вижу, как народ в транспорте зачитывается Марининой,
Бушковым, Доценко и прочей детективной дребеденью. Не
поверю, что вы не испытываете ревностных чувств по этому
поводу.
(СЕРГЕЙ, НЕ РЕВНОСТНЫХ, А РЕВНИВЫХ!!! Я ВАС АБСОЛЮТНО
БЕСТАКТНО ПОПРАВЛЮ!!!)
- Так. Я вас ОЧЕНЬ попрошу: не приписывайте мне
тех эмоций, которые я, по вашему учебнику, должна
испытывать.
По пунктам: 1). Не оскорбляйте детективщиков, это
старинный и почтенный жанр. Огромное им спасибо
за то, что в меру сил они работают не покладая рук
на этой сложной, затоптанной ниве, и часто у них
получается очень хорошо. Первый роман Бушкова –
вообще просто отличный. Остальные, на мой вкус,
хуже, но мы обязаны, вообще говоря, отмечать
высший результат и радоваться чужим удачам, а не
зубоскалить над неудачами. Такое вот олимпийское
правило. Мои любимые авторы в этом жанре – Акунин
и Татьяна Устинова, об иностранных писателях
сейчас не говорю, список их огромен. 2). Если вы
видели в транспорте людей с моей книгой пару раз –
это очень, очень много для такого писателя как я.
Это ошеломительно много. Я ведь не народный
писатель. 3). Я никогда никого не ревную и не
завидую чужому успеху.
11) - Одна моя интеллигентная приятельница в годы
перестройки была очень благодарна Горбачеву только за то,
что в страну хлынул поток дешевых женских романов,
поскольку уже не было сил читать Толстого, Достоевского,
Чехова и прочих великих. Может быть, народу и не нужны
рассуждения о высоких материях?
- А вы уверены в интеллигентности своей приятельницы
(извините)? Что-то я не верю, что интеллигентная
женщина так обессилела. И потом – опять-таки
извините, - с чего вы взяли, что перечисленные
писатели пишут о «высоких материях»? Нет там никаких
«материй». Вы как-нибудь почитайте. Они пишут про
людей и их чувства. Про мысли.Про события: война
там, охота, роды, адюльтер, убийство, измена. Про
любовь. Про сомнения. Про жизнь. Пишут про
интересное. Тонко пишут, с подробностями, и каждый
из упомянутых вами – умнее, по крайней мере, меня.
А потому и читать их - счастье. Просто счастье.
Случай же с вашей приятельницей – это рассказ о
том, как человека замутило от вкусной и здоровой
пищи и он с жадностью накинулся на баланду с
отрубями.
12) - Вы часто и довольно бестактно поправляете своих
собеседников относительно ударений в словах и неточного
употребления лексических средств… По-вашему, американизмы,
жаргонизмы и прочие неологизмы представляют опасность
для великого и могучего?
- Во-первых, неправда, нечасто. Во-вторых,
«лексические средства» - это вы имеете в виду
русский язык? Не называйте, его, пожалуйста,
«средствами», - бестактно попрошу я. Проще, проще...
В-третьих, ударения я не поправляю, я их сама неверно
ставлю, как человек, больше читающий, нежели
говорящий. В-четвертых, вы путаете неологизмы с
заимствованиями... Жаргонизмы – это не неологизмы…
Так, я становлюсь все бестактнее и бестактнее… С
синтаксисом беда, вот что происходит. Специально для
вас выписала из заголовков в интернете: «Испания
скорбит ПО ЖЕРТВАМ теракта» (надо: «о жертвах»).
«Кинорежиссеры устроили травлю НА КРИТИКОВ». Надо:
«травлю критиков». Или же: «охоту на критиков». И
массовая ошибка – конструкция «факт о том, что»
вместо: «тот факт, что». Политики стали вдруг все как
один говорить нечто вроде: «Я хочу прокомментировать
о том, что…». И американизмы тут не при чем. Sorry.
13) Спасибо, что просветили. Вы мне сейчас напомнили,
извините, дотошную педагогиню. Кстати, какой отпечаток
наложили на вас шесть лет преподавательской деятельности
в Америке?
- Ой, отстаньте от меня с Америкой. Вы же все равно
ничего про Америку не знаете, а ее в двух словах не
объяснишь. Вопрос, который вы задали, в Америке
назывался бы «личным» вопросом, и ответа на него вы
бы, скорее всего, не получили. Вы переходите черту,
отделяющую мнение личности от самой личности. Кроме
того – обратите внимание – вы подменяете вопрос
домыслом.
14) Западная молодежь, по вашим наблюдениям, как-то
отличается от российской?
- Какая именно молодежь? На каком западе? Во Франции?
В Англии? В Германии? На островах Фиджи? В городах?
В деревнях? Черная, белая? Бедная, богатая?
Мусульманская, христианская? От какой российской?
Московской? Уральской? Ростовской? Южной, северной?
Той, что живет в Жуковке или той, что живет в деревне
Большие Говнищи? Пожалуйста, уточните.
15) Не напрягает мысль о том, что ваши телефонные
разговоры и электронная переписка, возможно, также
отслеживаются?
- Что значит «возможно», когда они стопроцентно
прослушиваются и отслеживаются? Да лично я даже рада;
«у меня секретов нет, слушайте, детишки». Столько,
бывает, хороших, умных соображений выскажешь и
выслушаешь по телефону, - обидно же, если все это
так и пропадет. Я очень надеюсь, что те, кто меня
прослушивает, не ленится и не спит, а все-таки хоть
какую-то пользу извлекает. Я часто к ним обращаюсь:
вот, товарищи, не пропустите. Аккуратно запишите вот
это, потом ведь нигде не прочтете.
tanyant * - Татьяна Толстая
http://python-regius.dreamwidth.org/8918.html#cutid1
Другие статьи в литературном дневнике:
