встреча с Кедрова с Евтушенко 2 августа

Кедров-Челищев: литературный дневник

Вчера в кафе СИТИ на Сивцевом Вражке ДООС встречался с Евтушенко.Начали в 21 и закончили в полночь.Евтушенко бывает очень славным и таким он был в этот вечер.Нежно "по отцовски по стариковски" журил на за то что "отгородились от мерзости жизни" чистой поэзией. Уговаривал говорить "не только от себя, а от имени всех людей"..Утверждал,что не согласен с тезисом постмодернистов "никто никому ничего не должен". "Даже в концлагере кто-то кому-то чем-нибудь да помого и мы все кому-рибудь да обязаны своей жизнью.."Я ответил :"Евгегий Евтушенко уговаривал нас быть Евтушенками. Говорить от лица людей -это дар Евгения Евтушенко..Я могу говорить только от себя,поэтому гениальные тексты повлиявшие на судьбы страны и ход мировой истории (Наследники Сталина,Бабий Яр,Танки идут по Праге) написал именно Евтушенко.."Трогательно просил поэт жену Машу разрешить ему прочитать стихотворение о смерти,но Маша не разрешила и он прочел стихи про лианозовцев. Я сказал что Сапгир был доосом в звании стрекозавра. Евтушенко это очень понравилось. В начале встречи он был немного скован. Его первая фраза была:"Здравствуйте Костя,ну как вы перенесли свое нобелевское поражение?" Я сказал,что не считаю поражением быть в одной компании с Толстым,Набоковым,Борхесом,Павичем" Их тоже выдвигали на Нобеля..Днем гремел гром и сверкали молнии. К вечеру все затихо.Хороший был вечер в День Ильи Пророка
А сегодня в Известиях
Свободный человек остается свободным всегда
Читал "Известия". Зацепило!
Владимир Валуцкий, кинодраматург
Статья Константина Кедрова "Не хлебом единым" ("Известия", 29.07.08), посвященная 90-летию со дня рождения Владимира Дудинцева, вызвала в моей душе настоящую бурю воспоминаний. Я будто заново пережил то глубокое потрясение, каким стал для меня когда-то его роман "Не хлебом единым". А какие горячие споры, какие жаркие дискуссии разгорелись тогда вокруг него! Помню многочисленные карикатуры тех лет на антисоветчиков, которые появились после изъятия романа с книжных прилавков: из карманов и подмышек таких персонажей обязательно торчала книга с недвусмысленным намеком: "Не хле..." или, в других вариантах, "...бом единым".


"Как же, оказывается, мы живем?" - спрашивали себя прочитавшие роман люди, главным образом далекие от изобретательства. И можно ли вообще так жить? И почему мы молчали об этом до сих пор? А вот он решился!..


Когда мне довелось несколько лет назад писать сценарий по этому роману для режиссера С. Говорухина, я взял книгу в библиотеке - затрепанный до дыр, чудом уцелевший экземпляр 1957 года издания. И удивился: предыдущая читательская запись на пожелтевшем формуляре была датирована... 72-м годом. Подумал: вот она, участь всех злободневных книг. Они сродни публицистике, взрывающей общественное мнение и тихо остающейся с нами главным образом одними названиями. Но эти названия, как и "Белые одежды" того же Дудинцева, как и "Один день Ивана Денисовича" Солженицына, мы уже никогда не сможем забыть, потому что это вехи самой истории.


Конечно, история меняет приоритеты. Ну что сегодняшнему читателю страдания и борьба инженера Лопаткина с бюрократами от науки? Он умудрен и знает, что такая борьба всегда была у нас и всегда будет. Его больше волнуют беспредел и коррупция. И об этом сегодня пишут, и, несмотря на свободу высказываний, ничего не меняется.


Мужество В. Дудинцева в том, что в глухие цензурные времена он высказал то, о чем было положено молчать, сказал правду первым и во всеуслышание. Хотя и (в силу тех же цензурных времен) привел мощную драму действия к малоубедительному хеппи-энду в финале.


Экранизируя роман, мы с режиссером постарались приблизить его к нашему времени, взглянуть на его коллизии с позиций сегодняшнего знания той эпохи. Что-то в связи с этим пришлось дописать, переделать. Главным образом сделать более жестким и правдивым финал. Да и драматургия требовала несколько иного движения сюжета. Возможности для этого были заложены в сюжет романа самим Дудинцевым! Героиня, жена крупного деятеля, ушла к нищему, никем не признанному изобретателю, который затем попадает в тюрьму. Горят чертежи (рукописи), но не сгорают - остается самая главная тетрадка с сутью изобретения... Ну чем не "Мастер и Маргарита"?! Не хватало только Воланда - и он вырос у нас из эпизодического персонажа во всесильного руководителя некой оборонной отрасли. Он, как и герой Булгакова, не мог дать Мастеру света, но дал ему покой - возможность продолжать свою работу, хоть и в шарашке.


Роман "Мастер и Маргарита" еще не был опубликован, но все равно родство тут не случайное - роднит оба произведения одна идея: свободный человек остается свободным всегда, вопреки непреодолимым обстоятельствам. Таким свободным человеком был и сам Дудинцев.






Другие статьи в литературном дневнике: