***

Дёмина Марина: литературный дневник

О ВЫСТУПЛЕНИИ В. В. МАЯКОВСКОГО В ОДЕССЕ.
Из дневника Льва Рудольфовича Когана, предположительно 20–23 февраля 1924 года.



Вечер состоялся в малопосещаемом театре при бывшей Северной гостинице (в Театральном переулке), где раньше помещался кафешантан. Подходя к входу, я увидел множество студентов, старавшихся пробраться без билетов. В это время подошёл и Маяковский. Студенты окружили его с просьбой помочь им. Маяковский скомандовал:


— Становись в очередь, в затылок! Не толпиться у входа!


Театр был полон. Молодежь заполнила балкон. Интеллигенция и мещанская публика восседали в партере. Все ожидали, будет ли скандал. Ради этого, собственно, пришли и деньги платили.


Маяковский вышел на сцену в пальто и шляпе. Пальто снял и аккуратно положил на спинку кресла, шляпу — на стол, вынул из кармана книжку. Его встретили аплодисментами. Он коротко поклонился и деловито приступил к чтению.


Читал он воистину замечательно. И голос чудный, богатый интонациями, сильный, звучный и гибкий, и разнообразие оттенков, великолепное умение без всяких ухищрений передать деталь — цветовую или звуковую. Он явно был стихотворцем, оратором, трибуном, рождённым говорить с массой. Публика партера, явно пришедшая ради скандала, была заворожена. Те самые стихи, которые в печатном виде казались непонятными, насильственно разорванными по рубленым строчкам, оказались вполне понятными, ритмичными и, главное, не традиционными, и вполне сегодняшними, и поэтому очень близкими.


Меня особенно поразило в его чтении стихотворение «Необычайное происшествие на даче». Он кончил его патетически бодро и сильно:


Светить всегда, светить везде, до дней последних донца, светить — и никаких гвоздей! Вот лозунг мой…


Он сделал сильное ударение на слове «мой» и прибавил, как бы бросив мимоходом, обыкновенным голосом:


… и солнца.


Он делал вид, что читал по книге. На самом деле — читал наизусть, поглядывая из-под опущенных век на публику и следя за впечатлением. Окончив чтение стихотворения, он делал паузу, перелистывая страницы книги, словно взвешивая, что бы ещё прочитать.


Во втором отделении Маяковский разговаривал с публикой и отвечал на присланные ему записки. Его ответы были кратки, почти афористичны, оригинальны и очень остроумны.


— Ну, кто ещё хочет поговорить? — спросил он, пряча в карман кучу записок, на которые уже ответил.


— Владимир Владимирович, — раздался звонкий голос с балкона, — почему вы ломаете строчку?


— А вы кто? — спросил в свою очередь Маяковский,


— Я студент.


— Ну а как вы сами думаете, почему я это делаю?


Звонкий голос ответил вопросом:


— А правда, что вам за каждую строчку платят рубль? В зале раздался гомерический хохот.


Маяковский серьёзно ответил:


— Правда. К сожалению, всего рубль.


— Ну, тогда понятно, почему вы делите строчку на части, иногда даже на три, — задорно выкрикивал с балкона студент при общем хохоте.


— Мне приятно это слышать, — иронически ответил Маяковский, — вижу, что вас кое-чему научили в институте, вы уже понимаете, что три больше одного.


Тут же поднялся такой хохот, что несколько минут публика не могла успокоиться.


— Поговорим серьёзно, — сказал Маяковский. — Не судите о работе поэта по-обывательски, мещански. Это пошлость. Говорят, мои стихи малопонятны, трудны. Одно из двух: либо я плохой поэт, либо вы плохие читатели. А так как я поэт хороший, то выходит, что вы плохие читатели…


— Что такое? — взвыли в публике.


— Вы читаете только глазами, а надо уметь читать и ушами.


— Мы не ослы! — закричал кто-то.


— В самом деле? — с улыбкой осведомился Маяковский. — Вот вы слышали сегодня мои стихи, были они непонятны?


— Нет, эти понятны, — раздалось со всех сторон.


— А вот эти-то стихи и считают обыкновенно непонятными.


— В вашем чтении они понятны.


— Ну так читайте как я. Вот и всё. Я дроблю строчку вот почему.


Он увлекательно изложил основы своей поэтики в том именно виде, как потом написал в статье «Как делать стихи». Он приводил простые, всем ясные примеры. И кончил так:


— Я вовсе не хочу сказать, что все должны писать так, как я. Да это и невозможно. Подражание никогда к добру не приводит. Каждому поэту нужно искать свой путь. Мой путь — наилучший для меня. Он даёт мне наилучшие средства для передачи моих мыслей о революции, о социализме, о советском человеке. Поэтому не тычьте мне классиков в лицо. Классики — классиками, а Маяковский — Маяковским.


Ему бурно аплодировали. Не только молодёжь, но и скептики из партера… На улице его провожала большая толпа.



Материал заимствован - http://ru.wikipedia.org/wiki/



Другие статьи в литературном дневнике: