И не просто стареть, а и сетовать тоже не стану.
Ни за что из былого не вычесть ни радость, ни боль.
А душа упорхнёт на прогретую солнцем поляну,
словно лось забредёт к леснику на желанную соль.
Вот горячий язык снова тянется к синему зелью -
с кристаллической глыбы слизать исцеляющий сок,
и печальница-иволга кличет небесной свирелью,
чтобы всё сокровенное сызнова вспомнить ты мог.
О, как пахла сосна в первородной теплыни июля!
Как двоились драконами ящерки в травах-чебрах!
И кузнечик, полынный скрипач, сухорукий игруля,
всё пилил свою песню о юго-восточных ветрах.
Дети были птенцами, и были отцы молодыми.
Ну, а юные жёны светились вовсю красотой...
Но сегодня в осеннем дыму, но в густеющем дыме,
не удержишь реки, ни за что не упросишь:"Постой!"
В том и плаванья суть, что, войдя в эти странные воды,
и не двинуться вспять, и не выгрести ломким веслом.
Только иволги свист, первозданная нота природы,
на минуту поманит - согреться в былом-золотом...
Вот и крепнешь душой, если всё ещё теплится лето
в незабытой дали, под шатром медовухи-ветлы!
Зимовать, куковать... - Дотерпеть бы до нового света,
до пучка краснотала, чьи почки пушисто-белы...
Кто ты теперь и где? Как я тебя узнаю?
Вглядываюсь в людей в полупустом трамвае.
Может быть, ты – вон тот рыжий кудрявый мальчик?
Спишь себе без забот, дразнишь меня, обманщик.
Может быть, чёрный кот? В этих глазах янтарных
пропасть и небосвод смешаны не случайно.
Может быть, блик в листве, солнцем нагретой за день?
Кем-то, кто гасит свет, ты у меня украден.
Каждый знакомый жест ранит больнее пули.
Что за безумный квест в сером капкане улиц!
Что я ищу взамен странной цветной татушки,
острых твоих колен, вмятины на подушке,
шёпота нежных слов, что так щекочет ухо.
Сгинуло всё. Прошло. Я без тебя старуха,
лопнула, как струна, и навсегда отвыкла
петь под хиты Би-2, жить под рёв мотоцикла.
Глохну от тишины в гулком пространстве дома,
тяжесть моей вины где-то под сердцем комом.
Сотую ночь подряд снятся твои объятья.
Только взойдёт заря, снова пойду искать я.
Сонар молчит который день... И слава Богу.
Какая ж тяжесть здесь, на самой глубине….
Темно и тесно. И невидима дорога,
И мало хода, и балласта слишком много -
Зарылись в грунт сердца у памяти на дне.
И нет тепла, и воздуха здесь мало,
И каждый берег кажется своим….
Ничто не вечно, кроме вахтенных журналов,
Да мрачных чрев торпедных терминалов…
Как я любил тебя, как был тобой любим!
Здесь тишь да гладь - спокойны, величавы,-
Шумит впустую только мелкая вода…
Здесь нет ни слов, ни музыки слащавой -
Лишь гул машин да перископ вертлявый…
И лоскутками - солнце. Иногда…
Ихтиозавр с ракетною начинкой…
Здесь стал молиться б даже сам Фома…
Здесь небо редкое, что кажется с овчинку,
Здесь шумный праздник, если встали на починку,
И бесконечное блуждание впотьмах ….
Наощупь, вслушиваясь в шелесты и всплески
Как по пустыне – Моисей босой,
В отсеках люки – как на стенaх храмов фрески,
И винт прозрачные рисует арабески …
Куда мне в рай? Да мне и в ад нет доступа -
С моим-то неподъемным багажом…
Я -на Голгофу. Тихой, мерной поступью…
Спокойно там… хоть ниже этажом.
Пойду легко – тропа давно проторена…
И заберу с собой, сложив в один гештальт,
И страхи окон, в ясный день зашторенных,
И подвиг лютиков, цветущих сквозь асфальт…
Возьму с собой друзей рукопожатия,
И лица мирно спящих сыновей,
Возьму с собой врагов моих проклятия,
И платье легкое возлюбленной моей…
И, на вершину глядя с вожделением,
Прильну блаженно к мудрой тишине -
И прошлое не сгинет в сожалениях,
И старость не найдет пути ко мне.
Средь черных валунов пронумерованных,
Руками разгребая тлен и пыль,
Найду я свой, давно отполированный
Слезами тех, кто так меня любил…
И, наконец, добром и злом отринутый,
На всеми вечно проклятой горе
Замру навек - ни в рай, ни в ад не принятый,
Как мотылек на пушечном ядре.
Я от слов и рифм спасался, как от пуль,
До тех пор, пока не стало током бить,
Кто-то вставил батарейки в старый пульт,
И включил мне снова функцию "любить".
Этой функции всего-то восемь лет,
Это меньше, чем от сердца до тебя,
Восемь лет, один вопрос - один ответ,
Что мы знаем о вине, лишь пригубя?
Мне с моей любовью просто повезло,
Ей не нужно объяснять, что счастье - глюк,
Где добро, а где, спросить стесняюсь, зло?
Неужели добряки опасней злюк?
Мы ругаемся, смеёмся и дерзим,
Где любовь, а где вселенская тоска?
Этой функции всего-то восемь зим,
Это больше, чем от пули до виска.
"До свидания" короче, чем "прощай",
"Добрый вечер" веселее, чем "пока",
На десерт своей улыбкой угощай,
Подключая небо, пряча облака.
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.
