В трудную для Бабушки годину в нашем доме стала
сдаваться комната. Она была нестандартная: узкая
и длинная. Мне, пятилетней девочке, было не очень
понятно, как в этом помещении можно жить, но
скоро здесь поселился Мужчина, лет пятидесяти.
Высокий, худой, с длинными и тонкими, как будто
живущими своей жизнью, очень чуткими пальцами.
Ему бы быть художником или пианистом, (а может
он и был им, но...) об этом история умалчивает.
Как только он появился, в комнатке стали твориться
чудеса. На проёме двери появилась плотная ткань -
штора и за ней всегда было темно и тихо. Входить
туда категорически запрещалось, Бабушка строго
грозила мне пальцем. Однажды я услышала такие
слова: во времена "полароидов-малороидов" ты
Аркаша, всё по старинке.
Я кажется начинала догадываться.
Вечером того же дня Аркадий с
Бабушкой пили чай на кухне. Он рассказывал
свою судьбу. Моя Мария Георгиевна вдруг на
столе расчистила уголок и быстро разложила
карты, а потом всё сокрушалась о какой - то
крестовой или пиковой даме. Через несколько
дней меня впустили за штору. Боженьки мои,
глаза и без того огромные, распахнулись от
удивления. Вдоль комнаты была натянута
верёвка - струна и на ней висели фото,
на прищепках. На столе стояли корытца
и всевозможные пузырёчки.
Пахло, как-то по особому, (я на запахи очч
чуткая), не как в деревенских домах.
Ещё в углу стоял аппарат, я назвала
его "резальщик". Аркадий показал, как
нажимая на ручку, обрезать готовые фото.
Словом, от всего увиденного я обалдела.
Аркадий вдруг произнёс: Буду Наташку
фотографировать, у неё такие глазищи,
прямо создана для фото.
Сколько времени жил у нас квартирант не помню, но
он всё время меня фотографировал, причём делал это
не предупреждая. То в огороде с грязным, в земле
подолом сарафана, то на диване за чтением книги, когда
у меня лоб наморщен очень... Я на него серчала.
А он только посмеивался: Это же настоящая жизнь!
Красотища!
Теперь позволю небольшое лирическое отступление:
Наша память искрит бликами, как кремнистый путь,
вдохновенно и терпеливо вглядываясь в эти отблески.
Представьте себе долго падающую звезду, так память
проходит сквозь нас, не замечая что наша материя ей
чужда и это затяжной прыжок в прошлое. Память
конечно иного состава и состояния. Она основательна и
фундаментальна. Не то что мы, вечно торопимся и снуём,
пересекая её траектории. Память - драгоценный
знак времени. Она - космос, с его всплесками,
безумием и спиралями; со своей невероятностью.
Но... согласитесь: её правдивость обескураживает!
Когда Аркадий уезжал, я плакала, как будто кусочек
души оторвали. На пороге он тихо сказал Бабушке:
Наташка будет умная, талантливая, сильная,
самостоятельная, успешная, но всю жизнь одинокая.
Это видно по глазам на фото. Да... Поистине
правдивость памяти обескураживает...
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.