Живности в бабушкином дворе всегда хватало.
Помню, в разные времена жили: гуси, утки,
даже индюк! Куры всегда. Пойти в курятник и
достать тёпленькое яичко из гнёздышка было
любимым занятием. Для уток и гусей ходили
за лебедой. Её росло видимо - невидимо
на речушке Яла(пограничной между нашим
посёлком и селом Карагали). Лебеду рубили
в деревянном корыте тяпкой. Корыто (равно как
и тяпка) существовало со времён моей прабабушки.
В углу двора был построен деревянный загон с
крышей. Там жила свинка. У всех свиньи: Машка,
Глашка, Хавронья. У нас жила умница и красавица
Севилья. Она была особенная. Я её обожала. Она
брала еду прямо из моих рук. Кормили Севилью
что называется "на убой." Только тогда я не
понимала, что слово это означает трагедию...
Севилья жила у нас сто лет. Так мне, шестилетней
девочке, казалось. И вот наступил тот роковой
воскресный день. Был ноябрь. Холодновато.
С утра пришли три мужика, я их увидела в окно.
Они что-то обсуждали с бабушкой, стоя у загона.
Речь шла наверное о Севилье, потому как сердечко
моё заколотилось. Потом прибежала Оля Ряскова,
подружка моей бабушки. Они о чём-то пошептались.
Оля ласково сказала: Наташа пошли к нам. Расцвела
твоя любимая китайская роза. Увидишь, какая красота!
Когда проходили через двор увидела этих ненавистных
мужиков опять. Почти целый день пробыла у Рясковых.
В какой-то момент, мне кажется, я слышала сильный
визг, так что меня даже затрясло. Севилья звала.
Вечером Оля привела меня домой. Втроём пили чай!
Я всё время рвалась во двор. Бабушка не пускала:
Холодно. Холодно. Но мы всё таки вышли. Бабушка
поняла, что лучше сразу всё сказать. Она знала мою
ранимую душу. Подбежала к загону - он пуст!
Дощатый пол чисто вымыт. Всё поняла.
Несколько дней бродила по двору, будто бы не жила.
Ничего не хотелось: ни есть, ни пить,
ни разговаривать с Марией Георгиевной.
Это был первый серьёзный удар.
