О Наталье Хаткиной рассказывает Евгений ЕвтушенкоСтихи Наташи Хаткиной, когда было ей лет двадцать с поросячьим хвостиком, мне прочитал на память Иосиф Курлат. Еще до ее появления на свет он был сокурсником Беллы Ахмадулиной. Тогда и написал стихи, ходившие из рук в руки в Литинституте, предупреждая об опасной заманчивости оттепелей: "Деревья, деревья, цвести еще рано..." Наташа родилась через девятнадцать лет после Беллы, в двойственном 56-м году, когда сначала Хрущев назвал Сталина убийцей на XX съезде, а затем отдал приказ о подавлении восстания в Венгрии. На долю Наташиного поколения пришлась изнурительная афганская война, брежневское невдохновляющее шамканье. У ее сверстников уже не было шестидесятнических иллюзий – романтика умерла под гусеницами танков в Праге. Кто-то научился перешагивать через других, кто-то стал размазневым пофигистом, кто-то ушел в кухонную озлобленку на всех и вся. Слава Богу, оставались книги для тех, кто не разучился читать. Семья у Наташи была кочевая, но читающая. Мать – врач, отец – военный авиамеханик. Что угодно могли забыть при переездах, но не свои любимые книги. «В дни поздней осени, промозглой и нервозной, Учиться Наташа пошла на самый неприбыльный после диплома факультет университета – филологический, работала в сельской школе, потом библиотекарем в Донецке. Стихи писала с детства. Вспоминала об этом так: "Когда мне было пять лет, я подобрала котенка. А мне сказали: "Нет и никогда". А кто сказал, это не важно, хотя это были мама и бабушка. Я взяла котенка в руки и пошла в продуктовый магазин, и стала там читать стихи собственного сочинения. По дороге сочинила: "Мой котенок, ты один. Мой котенок, я одна. Нас никто, никто не любит, Никому я не нужна". В мечтах я представляла себя возвышенной и непонятой. Наяву непонятой быть получалось, а вот возвышенной никогда». Она признавалась: "Родным городом Донецк стал мне далеко не сразу. Я в припадке самомнения считала, что могу покорить Москву, как Александр Дюма покорил Париж с одним золотым в кармане. Донецк как любимый город проявился позднее постепенно – как проявлялись когда-то черно-белые фотографии". В этом индустриальном городе сквозь производственный грохот хрупко, тоненько, но все-таки звучала поэзия. Был даже, как его шутливо называла Наташа, "литературный салон местной мадам Рекамье" Любови Охановой, издавался журнал "Дикое поле", а в театре шел "Милый друг" Мопассана в Наташиной инсценировке, и она же стояла на выдаче книг в библиотеке. А еще она была матерью и воспитывала свою единственную дочь Машу, ставшую учредителем детского журнала «Апельсин». Конечно, Наташе приходилось нелегко, когда в 70-е годы она была вынуждена устраивать в библиотеке стенды, посвященные "Малой земле" Брежнева, а в 90-е выбивать деньги на книги теперь уже не у партийных идеологов, а у наших родных капиталистов. Когда я впервые встретился с ней, то сразу заметил, как она все время во что-то кутается, как ее знобит, как ей холодно от постоянного наталкивания на чье-то ледяное равнодушие. У нее есть несколько поэтических автопортретов, ироничных и безжалостных, но одновременно полных чувства женского достоинства. – На, – отвечал, – только будешь нести сама». Но ее завоевание Москвы не состоялось при жизни. Ни на одну из ее шести поэтических книжек, выходивших всё в Донецке да в Донецке, не обратило внимания ни одно московское издательство. Столичные издатели охотно заказывали ей развлекушные книжонки ("О тостах, или Как стать душой компании" и т.п.), которые писались, как подтверждает дочь, "не для души, а для денег", но Наташины стихи их отпугивали нескрываемым личным трагизмом, душевной озяблостью, что никогда, к ее чести, не переходило в мизантропию. А ведь настоящий русский поэт, оказавшийся за границей по своей воле или по воле истории, не зависящей от него, в России не иностранец и не провинциал. Провинциальность – явление не географическое, а духовное. В Москву Наташа Хаткина на моей памяти приезжала лишь однажды. Я сделал ее фотопортрет на набережной. Было теплое лето, но она всё равно зябла, кутала горло и прятала руки в рукава – сильная, но одновременно беззащитная. Ее опять знобило. Донецкий сон Когда, как в черно-белейшем кино, Евгений ЕВТУШЕНКО
© Copyright: Мика Мишева, 2013.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
