Юрий Левитанский. Апрель
Ещё апрель таился у запруд,
ещё была пуста его купель,
а он не почитал уже за труд
усилья капель
складывать в капель –
в копилку,
по копеечке,
копил,
как скряга,
а потом на эту медь
себе рубаху синюю купил –
ни мне, ни вам подобной не иметь.
В рубахе синей,
конопат и рыж,
пустился в пляс,
как молодой цыган,
и все сосульки,
виснувшие с крыш,
запели,
как серебряный орган.
И тут уже поехало,
пошло,
а на вторые или третьи сутки,
в один из этих дней,
произошло
самоубийство мартовской сосульки,
которая,
отчаявшись,
упала
с карниза
и покончила с собой,
чего никто, конечно,
не заметил.
Апрель был юн,
он весел был и светел
и щеголял
в своей рубахе синей,
которая казалась голубой.
Иван Васильцов
Закончены зимние песни мои.
Довольно снега нагрешили.
Весеннее небо золотошвеи
Насквозь наконец-то прошили.
И там, на пригорке, где сердцу тепло,
Земля получила где роздых,
Как будто бы переливаясь в стекло,
Струящийся плавится воздух.
И вдруг я подумал о ранней листве,
Которую поздно увижу.
И вдруг я подумал о дальнем родстве,
Которое близкого — ближе.
Сильна меж людьми непонятная связь,
Когда ты не знаешь кого-то
И ниточки нет, чтобы оборвалась,
А есть только след самолета...
Зачем я подумал о ранней листве,
Которая раньше и раньше?
Зачем я подумал о дальнем родстве,
Которое дальше и дальше?
Зачем я остался на этой войне?
Зачем эти лица остались во мне?..
Оно и понятно — седьмая вода,
Не греет давно душегрейка.
А все-таки хочется хоть иногда:
«Родная, — сказать, — черношвейка».
Другие статьи в литературном дневнике:
