… А я была надменна и проста,
и глядя в никуда, и стиснув руки,
тихонько выдувала изо рта
стихов стеклянных медленные звуки.
Они звенели тонко, как бокал,
в котором стыла кровь, вину подобна,
рука ласкала гладкие бока,
ложась на них уютно и удобно.
Но, что-то изменилось и слова,
вот только что – прозрачно-невесомы,
сгустились, и пригрезился провал
моих стихов. Давлением несомый,
стеклянный стих, царапая гортань,
наружу вытекал, окрашен красным,
больным. И я шептала – Перестань!
Напрасно… Оставаясь неподвластным,
он тёк и тёк из онемевших губ,
придерживаясь ритма колдовского,
а мне казалось – я ещё могу
остановить. Он прорывался снова,
он колдовал, шаманил, усыплял,
он заставлял и плакать, и смеяться…
А где-то вдалеке плыла Земля,
и ветры обрывали цвет с акаций,
морской прибой облизывал песок,
и убегал, оставив клочья пены…
Стеклянный неустанный голосок
стихал и удалялся постепенно.
И я проснулась, там же, посреди
чужого дома, где собрались слушать
мои стихи… Мой рот был невредим,
но я оглохла, будто бы беруши
в ушах застыли. Хлопанье ладош
беззвучно, как в немом кино, а титров
совсем не видно. Слышен только дождь –
когда подкрался этот ливень хитрый?
Когда в окне созреть успела ночь,
перескочив небес вечерних алость?
Всё было сном. Лишь красное пятно
печатью на платке моём осталось.
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.