Под чреслами сквозняков привычно скрипят качели,
молочная сыворотка заутрени льёт белила в заросли сирени ...
Детские голоса звучат согласными триолями с биеньем моего сердца, со всхлипами мокрых птиц...
А мамы нет...
Словно посмертная маска остался оттиск её черт на моём гипсовом лице,
струятся из зеркал - её руки, волосы, взгляд...
Неуловимое, не-вы-но-си-мое тождество ...
Истончившимся силуэтом, профилем, вырезанным из чёрного шифона,
вернулась я в свои алые комнаты,
затерялась в припудренном пылью пространстве,
став ещё одной витой свечой в нефритовом канделябре,
ещё одной складкой в опушённых сумраком - гардинах...
Пью, смешивая несоединимое... абсент, конъяк, кальвадос ...
Слушаю граммофон дождя, чьи антикварные струи шелестят надтреснутым голосом Лили Марлен.
Читаю Тракля и Вирджинию Вулф.
Курю травяные сигариллы через длинный мундштук, играю с бликами на длинноворсном ковре,
длинными волосами как плащаницей прикрываю наготу исхудавшего тела...
В голове день напролёт ходит дождь... чечёткой, острыми подкованными каблучками чеканит мигрень...
Но теперь, когда я пьяна и распластана медузой по холодному полу -
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.