катится снежным валом густая сырость
серое утро ходит по головам
я без тебя ношу этот снег на вырост
там где обычно небо трещит по швам
темныи; январскии; ветер заводит танцы
трется у стен отрывается от земли
мы невидимки летние самозванцы
солнечные и нищие короли
снег наплывает и сокращает мили
в долгие песни зимнии; вобрав азарт
мне без тебя все речи на суахили
там где обычно все; говорят глаза
там где обычно мало дано для счастья
летние боги мы невесомеи; всех
жгучии; январь сжимает мое; запястье
в пальцах холодных и тянет куда-то вверх
***
длится день в балансе светотени лист кружит на новом вираже
осень это время сожалений обо всем что кончилось уже
что еще тревожило когда-то и о чем так долго не спалось
осень это точка невозврата золотая маленькая ось
в середине темного ненастья где идешь наощупь как фантом
в жизнь влюбляясь заново и насмерть но еще не ведая о том…
***
чем тише голос тоньше нежность
и соразмерней с ритмом дней
тем детства хрупкая мятежность
внутри становится сильней
и ярче бывшее однажды
неуловимым как заря
плывет корабликом бумажным
по темным лужам ноября…
плыви мой парусник невольник
волною памяти влеком
туда где красный треугольник
завязан в сердце узелком…
* * *
осень растранжирила свет по земле листву разнесла
впереди зима — снег и снег
у меня себя — несть числа
отомрет цветистый раёк забежит строфа за поля
у тебя себя — до краёв
у меня тебя — по нулям
будет жизнь волынку тянуть размотав незримую нить
от меня к тебе не свернуть
от тебя ко мне — плыть и плыть
расскажи как встретимся мы новым летом новой весной
у меня себя — тьмы и тьмы
у тебя меня — ни одной
* * *
полюби меня насмерть врасти навек
в теплокровную сеть капиллярных рек
в междуречья слов в неручьи речей
в этот детский шрам на моем плече
полюби меня так чтоб на божий свет
поднялась беатриче взошла джульетт
из бумажных птиц и папье-маше
да из прочего хлама в моей душе
прорасти в меня так чтоб в конце пути
мы могли и дальше с тобой расти
надо только руки переплести
становясь землей у него в горсти
* * *
в декабре все кошки серы,
взгляды сиры, тощи строчки.
в декабре теряют веру
гордецы и одиночки.
мы идем по насту с хрустом,
снег отряхивая с веток.
в декабре у нас негусто
с проявлениями света.
вот когда оттают крыши,
вот когда воспрянут рощи,
вот тогда мы станем выше,
вот тогда мы станем проще.
* * *
свитер микстура носки — угол медвежий.
сколько осенней тоски
в зимнем бесснежье,
сколько в безмолвье молвы — шепчет и тает.
а за морями волхвы
звезды считают.
выйди ко мне, звездочет, в шапке бумажной.
вот и закончился год,
в целом, неважный.
вот и рожден Исус, ветер и эхо.
вот и рождественский гусь
лапами кверху.
* * *
они не разговаривают год
он ей; не друг не враг не антипод
скорее мир впечатанный; в сетчатку
все; так же делят общую кровать
кто первый; разучился целовать
кем изначально брошена перчатка
никто не помнит он глядит в прое;м
окна и заглушает вискаре;м
молчание густеющее между
где бье;тся ровно сердце под рукои;
где он ее; лирическии; герои;
она его последняя надежда
последнии; стих последняя глава
где время есть (кружится голова
от запаха имбирного печенья)
сплотившись в ожидании гостеи;
обнять так быстро выросших детеи;
заехавших к родителям в сочельник
* * *
подмосковное небо
затянуто корочкой льда
колупнет ее ветер —
из ранки сочится вода
не мерцает звезда
и волхвы не толпятся у кассы
где рутинное время
задумчиво тянет шлею
нам осталась неделя —
свою протоптать колею
в супермаркет куда
к рождеству завезли ананасы
мы твои одиночки
мы сами себе сомелье
мы достанем бокалы
мы будем крошить оливье
запакуем подарки
до блеска начистим посуду
установим звезду
пусть на елке мерцает она
пусть мерцает она
и тогда ты уйдёшь от окна
чтобы мы на мгновенье
и сами поверили в чудо
* * *
катится снежным валом густая сырость
серое утро ходит по головам
я без тебя ношу этот снег на вырост
там где обычно небо трещит по швам
темныи; январскии; ветер заводит танцы
трется у стен отрывается от земли
мы невидимки летние самозванцы
солнечные и нищие короли
снег наплывает и сокращает мили
в долгие песни зимнии; вобрав азарт
мне без тебя все речи на суахили
там где обычно все; говорят глаза
там где обычно мало дано для счастья
летние боги мы невесомеи; всех
жгучии; январь сжимает мое; запястье
в пальцах холодных и тянет куда-то вверх
* * *
в холодный свет как в мутный водоем
ломая первый утренний ледок
они ныряют из дому вдвоем
и в заспанный вливаются поток
где рваный говор тих и нарочит —
под городом под розами ветров
их целый час ничто не разлучит
пока они не выйдут из метро
лишь там где указатели вразлет
они очнутся пальцы расплетут
направо упаковочный завод
налево театральный институт
а розы — розы ширятся растут
***
капли стучатся в стекло
зреют дожди в октябре
и сохраняя тепло
замкнута ночь во дворе
мелкою рябью река
комкает темную высь
кажется вдруг коротка
эта огромная жизнь
где повзрослевши едва
мира не зная всего
я уже года на два
старше отца своего
***
облака весенние раздуты
талою водою налиты
он живет над вывеской "продукты"
а она — над вывеской "цветы"
нелегки страдания поэта
просыпаясь в утреннем поту
он всегда по сторону по эту
а она как водится — по ту
вот идет поглядывая строго
за спиной вздыхает весь район —
человек стоит через дорогу
человек мечтою опален
он готов собой объять полмира
он готов бледнея и дрожа
прочитать отрывок из шекспира
для ее второго этажа
с этим все как водится непросто
но однажды по пути домой
жизнь столкнет их возле "перекрестка"
или возле лавки с шаурмой
и тогда сюжет перебегая
в мир войдет понятная без слов
светлая огромная благая
самая обычная любовь
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.
