А. Вайнер, Г. Вайнер. Цитаты

Аркадий Вайнер, Георгий Вайнер.
Ц И Т А Т Ы И З Л У Ч Ш И Х К Н И Г.

*~*~*
— А что является счастьем? — спросил я.
— Познание самого себя. Познать себя можно только в покое.
А покой мы обретаем, проходя сквозь боль и стенания. И познав покой, уже никогда
не жалеешь о том, что было, не волнуешься о том, что будет, а просто живешь в настоящем, и ощущение этой осени, выгоревшего огромного неба над тобой, простора, воздуха, моря золотых листьев, всего прекрасного и ужасного мира вокруг — вот счастье.
Аркадий Вайнер, Георгий Вайнер. "Визит к Минотавру"

...Закон претендует на роль высшей правды. А такой общей высшей правды, приемлемой для всех людей, по-моему, не существует.
У каждого человека свои интересы, своя правда...
Аркадий Вайнер, Георгий Вайнер. "Визит к Минотавру"

— Почему ты молчишь? — спросил Никколо. — Твое молчание говорит об испуге, а испуг — о дурных намерениях.
Честному человеку нечего бояться…
— Человеку всегда есть чего бояться, — тихо сказал Антонио. — И в первую очередь — себя самого…
Аркадий Вайнер, Георгий Вайнер. "Визит к Минотавру"

— Добро нельзя внушить силой...
— Но силой можно победить зло...

Аркадий Вайнер, Георгий Вайнер. "Визит к Минотавру"

Главное — первый шаг. Вроде как с вышки первый раз в воду прыгнуть. Страшно, руки-ноги дрожат, но ты уже взобрался на вышку,
все смотрят, и не прыгнуть нельзя. Позор до смерти. Сердце замирает, совсем останавливается, в ушах — шум какой-то, но ты заставляешь
непослушные ноги оттолкнуться от настила и летишь вниз, в пропасть… Надо заставить себя сделать этот один-единственный шаг.
Вайнеры. Двое среди людей.

Семья недаром очагом зовется. Там ведь и добро и зло - все вместе перегорит и золой, прахом выйдет, а тепло все одно останется.
Люди промеж себя плохо еще потому живут, что уважению друг другу заслуженную оказать не хотят.
Вежливость - она что - слова, звук, воздух. Одно колебание, а все-таки всем приятно.
Вайнеры. Визит к Минотавру

Так что правда? Правда не рупь, она по виду, может, и монета чистая, а на самом деле - сплошная фальша. И на зуб её не возьмешь.
Аркадий Вайнер, Георгий Вайнер. "Визит к Минотавру"

Любовь к ближнему — пустая красивая выдумка, потому что если начать копаться в ней все глубже и глубже, то в конце концов дороешься
до мысли, что каждый человек на земле — один-одинешенек и самый близкий-наиближайший ему — враг, и распорядитель его судьбы, и
вероятный его убийца.
Вайнеры.«Двое среди людей»

Я тебе точно говорю: в человеке самое главное - чтобы он был человечным...
Вайнеры. "Эра милосердия"

Истина, как человек, рождается в боли, страшном усилии всего нашего бренного тела и высоком воспарении души.
Вайнеры. "Визит к Минотавру"

«…Старость — это разобранная новогодняя елка. Исчез аромат хвои, падают желтые иголки, лысые веточки торчат, обрывки серебра.
И я бы поверил, что праздник жизни кончился, но всегда вдруг находишь одну-единственную забытую игрушку — и она сулит надежду,
что пусть хоть через год, но радость придет снова…»
Вайнеры. Ощупью в полдень.

У меня мозг болит, как будто я выжал его рукой…
Вайнеры. «Ощупью в полдень» Повести.

— Может быть, я ошибаюсь, но домашние библиотеки мне кажутся денежными кубышками. Мало кто собирает их для работы или для приятного чтения.
Гуттенберг и Федоров-дьяк придумали станок, чтобы книги по рукам ходили. Иначе книги суть — часть пошлого интерьера или консервы человеческого духа.
Вайнеры. «Телеграмма с того света»

Печальная штука — старые фотографии. Хуже бывают только вечера встреч бывших однокашников, сокурсников.
Горделивый смотр потерь. Из лопнувшей скорлупы глядят усталые лица, отретушированные сединой и морщинами.
Вайнеры. "Телеграмма с того света."

Я твердо знаю, что люди действительно рождаются для лучшего. Но в долгих жизненных лабиринтах где-то происходит незаметный поворот, и человек становится
могильщиком, или палачом, или ассенизатором. А почему? Ведь ни один ребенок не планирует стать палачом, скажи об этом любому мальчишке — он просто обидится.
И сколько бы мне ни объясняли, что любой труд почетен, я никогда не поверю, будто рыть могилы или вывозить дрянь — самое обыкновенное занятие.
Конечно, сразу ткнут в меня десятком укоризненных пальцев: а кто же должен заниматься этим? Да не знаю я; машины, наверное…
Вайнеры. Двое среди людей.

Характеристика в девять строчек. Автобиография. Тоже несколько строчек: родилась, училась, поступила… Копии приказов: зачислить в театр, предоставить отпуск,
объявить благодарность. Присвоить вторую категорию. Заявление об отпуске, еще одно. «Ей-Богу, — подумал Тихонов, — у швейной машинки паспорт и то разговорчивей:
что она умеет делать, чего нет; когда хорошо работает, когда плохо; кому на нее жаловаться…»
Вайнеры. Ощупью в полдень.

Жизнь - это стремление познать совершенство.

Когда ты был слеп, я был твоим поводырем в краях неведомого. Теперь ты прозрел, и моя спина загораживает тебе солнце…

Если есть на земле дьявол, то он не козлоногий рогач, а трехголовый дракон, и башки эти его - трусость, жадность и предательство.
Если одна прикусит человека, то уж остальные его доедят дотла.
Расплачиваясь с таксистом, неожиданно для самого себя спросил:
— Слушай, отец, может, мне на другой планете было бы лучше?
Шофер мельком взглянул на него и сказал:
— Наверняка не скажу, но, вероятно, вряд ли. Неуживчивым нигде медом не намазано…

— Не торопись судить — очевидное обманчиво. Мы узнаем себя и мир через боль рухнувших иллюзий, досаду понятых ошибок,
трудное терпение думать об одном и том же…
«Телеграмма с того света»
Николай Иванович любил повторять, что ничего путного нельзя узнать без ньютоновского терпения думать об одном и том же…
Вайнеры. Ощупью в полдень.

— Я всю жизнь боялся старости, потому что это какое-то растянутое в десятилетия непрерывное прощание. Все время с кем-то или чем-то расстаешься.
Ушли родители, поумирали друзья, женятся и уезжают дети, выходят в люди и покидают ученики, околел пес, в саду пришлось выкопать засохшие яблони,
которые я посадил тоненькими саженцами. Семьдесят лет на одном месте — как это ужасно долго! И как прошло все это быстро — один миг!

— А скрипки? — спросил Антонио.

Амати кинул на него быстрый взгляд из-под тяжелых набрякших век:

— Скрипки? Скрипки остаются. Недавно меня охватил испуг — я пытался вспомнить лицо матери и не мог. Понимаешь? Я забыл лицо матери! Так много лет
прошло со времени ее смерти, что я забыл ее лицо. А скрипки — все, все до единой, я помню по голосу, я помню их лица, и руки хранят тепло их прикосновения.
Я помню их, как отец, я люблю их нежно и больно, как любит старый муж молодую красавицу жену, и знает, что она наверняка переживет его, и когда он превратится
в ничто, кому-то другому она отдаст свое тепло, и это не вызывает горечи, скорби, а тихую светлую надежду, что она и после него будет счастлива и прекрасна…
А я уже очень стар…
Вайнеры. "Визит к Минотавру"

– Ну конечно же! Каждый человек – хозяин маленького или большого собственного Минотавра – косного, ленивого, традиционалистского, прожорливого
и жадного. И не дай бог поддаться ему – тогда он обязательно сожрет своего хозяина…
Вайнеры. "Визит к Минотавру"

В нашей жизни очень важно правильно оценивать людей. Особенно если они твои друзья…
Вайнеры. Эра милосердия/

Нас четко держит в русле привычных представлений изначальная заданность событий и людей. В театре всегда должен быть праздник, запуски бывают только
на космодроме, актер обязан всегда быть благородным и прекрасным. Причем заложено это так глубоко, что обычно и в голову не приходит спросить: „Почему?“
Это аксиома, как точка — обязательно пересечение двух прямых. Хорошо бы запретить аксиомы. Их придумали наверняка о-очень умные люди.
Аксиомы мешают заглядывать за установленный ими предел…»
Вайнеры. "Ощупью в полдень." Повести.

Самая дорогая вещь на свете — это глупость. Потому как за нее всего дороже приходится платить.
Вайнеры. "Эра милосердия"

Другие статьи в литературном дневнике:

• 28.08.2015. А. Вайнер, Г. Вайнер. Цитаты