Мария Башкирцева, 1860-1884, русская художница, авКогда мною овладевает лихорадка чтения, я прихожу в какое-то бешенство, и мне кажется, что никогда не прочту я всего, что нужно; я бы хотела все знать, голова моя готова лопнуть, я снова словно окутываюсь плащом пепла и хаоса. Блаженны те, у кого есть честолюбие, это благородная страсть; из самолюбия и честолюбия стараешься быть добрым перед другими, хоть на минуту, и это все таки лучше, чем не быть добрым никогда. Бог спасает нас от бесконечного отчаяния. Бога призывают так часто только для того, чтобы избавиться от мелких обязанностей. В этом мире все, что не грустно – глупо, а все, что не глупо – грустно. Мне кажется, что я должна умереть, я не могу жить: я ненормально создана, во мне бездна лишнего и очень многого недостает; такой характер неспособен быть долговечным. Что я такое? Ничто. Чем я хочу быть? Всем. Дадим отдых моему уму, утомленому этими порывами к бесконечному. Нельзя никому открывать свою душу - тогда будешь казаться лучше, чем в действительности. В этом мире надо стараться смотреть на вещи с лучшей стороны. Величайшие дела совершаются из эгоизма. Унижают себя на словах только тогда, когда, в сущности, вполне уверены в своей высоте. Добрые – глупые, умные – или хитры, или слишком заняты своим умом, чтобы быть добрыми. И потом – всякое создание в сущности эгоистично. А поищите ка доброты у эгоиста. Должно быть, ужасно выйти замуж за человека, к лицу которого не можешь привыкнуть.
Жизнь – это мы; она принадлежит нам, она все, что мы имеем; как же можно говорить, что она ничто. Но если она ничто, то что же тогда нечто? Жизнь без любви – то же, что бутылка без вина. Но нужно, чтобы вино было хорошее. Жизнь так коротка, что растрачивать ее подло! Жизнь человека, вся жизнь как она есть, без всякой маскировки и прикрас – всегда великая интересная вещь. Знаменитые женщины пугают людей обыкновенных. А гении редки… Искусство возвышает душу даже самых скромных из своих служителей, так что всякий из них имеет в себе нечто особенное сравнительно с людьми, не принадлежащими к этому возвышенному братству. Как разбивают сердца? Не любя или перестав любить. Намеренно ли это? Вольны ли в этом? Нет. Ну так нечего и делать – эти упреки так глупы и в то же время так банальны. Все осуждают, не дав себе труда понять. Когда люди вполне счастливы, они начинают незаметно любить меньше и кончают тем, что отдаляются друг от друга. Когда человек счастлив материально, то его ум и сердце свободны, и тогда можно любить без расчета, без задних мыслей, без подлостей. Когда чувствуешь себя любимой, то действуешь для другого и не стыдишься, напротив, считаешь свои поступки геройскими. Любовь дает возможность представить себе мир таким, каким он должен был быть… Люди потому стыдятся своей наготы, что не считают себя совершенными. Если бы они были уверены, что на теле нет ни одного пятна, ни одного дурно сложенного мускула, ни обезображенных ног, то стали бы гулять без одежды и не стыдились бы. Между благородной небрежностью и небрежностью бедности такая большая разница! Можно говорить самому известные вещи, но невозможно позволить, чтобы их говорили другие. Молитва – единственное утешение для тех, кто не может действовать. Настоящие эгоисты должны бы делать добро, только добро: делая зло, сам не слишком счастлив. Невежество в вопросах искусства поистине ужасает во всех классах общества. Нельзя допускать, чтобы люди, вам безразличные, могли заставить вас страдать. Нельзя обращать внимание на нескольких вольнодумцев, которые встречаются при каком угодно образе правления, нельзя ссылаться на некоторые преувеличения. Государство не салон. Неприятные впечатления сильнее приятных. Нет другого такого утешения, как вера в Бога: как несчастны люди, которые ни во что не верят! Нет ничего лучше, чем занятый ум; работа все побеждает – особенно умственная работа. Никогда не раскаиваются в благодеянии. В любезности, в услуге, в порыве, исходящем из сердца, раскаиваются только тогда, когда за это платят неблагодарностью. Никто не ценит простоты в обыкновенных женщинах; будьте просты, и добры, и любезны – и низкие будут позволять себе вольности, между тем, как равные скажут «славная дамочка», и во всех отношениях будут отдавать предпочтение женщинам, в которых нет ни простоты, ни доброты. Ничего не может быть ужаснее, как быть где нибудь с человеком, которому скучно то, что для вас интересно. Известный мужчина женится, он выбирает себе женщину, которую любит, или хозяйку, которая усовершенствует его ежедневную жизнь, увенчает здание, которое он организовал, и эта женщина принадлежит ему. Заурядный мужчина женится, и происходит приблизительно то же самое. Но, я не хочу стать этой женщиной, ведь известный мужчина — это я. Ну, как же быть? Остаться свободной. Но это означает, что я попаду в другие оковы и что я оправдаю всю клевету... Ощущать красоту и понимать, почему это прекрасно, – огромное счастье. Полное нравственное счастье может существовать только тогда, когда материальная сторона удовлетворена и не заставляет заботиться о себе, наподобие пустого желудка. Пусть желающий утверждения республики в своей стране начнет с введения ее в своем доме. Результаты физического и нравственного воспитания предаются из поколения в поколение. Сделаться художником не так легко, как сказать: кроме таланта гения существует еще неутомимая механическая работа. Слабость, влекущая за собой добро, нежные чувства, прощение обид – могут называться этим именем; но слабость, которая ведет ко злу и низости, называется подлостью! Слова любви стоят всех зрелищ в мире, исключая разве тех, куда идешь, чтобы показать себя. Слово гений обладает тем же свойством, что и слово любовь. В первый раз едва решаешься написать его, а как раз написал, и пойдешь употреблять его каждый день по поводу каждого пустяка. Существуют три молодости: от шестнадцати до двадцати, от двадцати до двадцати пяти и от двадцати пяти до… как пожелают. То, что стоит нам слишком многого страдания, теряет свою ценность, когда наконец приобретается после стольких затруднений. Тщеславие! Тщеславие! Тщеславие! Начало и конец всего, вечная и единственная причина всего. Что не произведено тщеславием, произведено страстями. Страсти и тщеславие – вот единственные владыки мира! У людей, которые проводят жизнь спокойно, это отражается на лице. Хорошая кухня создает хороших людей. Что полюбишь в один день, то в один день и разлюбишь. Что такое прощение? Это отказ от мщения, наказания. Но если не было намерения ни мстить, ни наказывать, можно ли простить? И да, и нет. Да – потому что так говорят себе и другим и поступают, как будто бы обиды и не существовало! Нет – потому что никто не властен над своей памятью, и пока помнят, еще не простили. Я вообще не понимаю, почему это мужчина и женщина – пока они еще не женаты – могут постоянно любоваться друг другом и стараются друг другу понравиться, а после свадьбы распускаются и совершенно перестают об этом заботиться. Жизнь коротка, нужно смеяться, сколько можешь. Слез не избежать, они сами приходят. Есть горести, которых нельзя отвратить: это смерть и разлука, хотя даже последняя не лишена приятности, пока есть надежда на свидание. Но портить себе жизнь мелочами — никогда! А после моей смерти перероют мои ящики, найдут этот дневник, семья моя прочтет и потом уничтожит его, и скоро от меня ничего больше не останется, ничего, ничего, ничего! Вот что всегда ужасало меня! Жить, обладать таким честолюбием, страдать, плакать, бороться и в конце концов — забвение... забвение, как будто бы никогда и не существовала... © Copyright: Лика Гуменская, 2015.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
