Невидимый журнал

Если бы я редактировала, а то и издавала тонкий журнал, посвященный исключительно современному стихосложению (а так бы оно и было, будь на моем месте кто-нибудь из читателей этой записи), то июльский номер имел бы следующее содержание (ну, после выкидывания всего, что по тем или иным причинам дополняет печатное издание до заявленного объема).

Тут нельзя не отклониться и не повториться в том ключе, что СМИ ближайшего будущего (а для некоторых уже и настоящего) — это как раз то, где вы сам себе редактор, и прообразом его является ваша френд-лента или то, что выдает вам ваш любимый RSS-агрегатор или просто гуглоридер. В зависимости от того, как вы к этому относитесь, там преобладают либо серьезные материалы, либо претендующий на относительную публичность междусобойчик. Меняется собственно только «массовость», суть средства информации остается неизменной.

Итак, июльский номер «невидимого» журнала открывал бы Андрей Недавний стихотворением «Какие нынче...»:

Какие нынче сыграны аккорды,
Какие нынче карты на руках –
Бесславные поэты бьют рекорды,
И золотые рыбки в их судках,
И золотые руна в их сараях,
И золотые руны в дневниках,
И пишут без конца они, без края –
И будут позабытыми в веках.

http://www.stihi.ru/2010/07/20/6328

Если уподобить стих выпавшей из механизма шестеренке, то в живой душе ему нет и быть не может места, однако, проходя сквозь или по касательной, он непременно царапнет нежную слизистую. Мы об этом говорим «зацепило». Главное, чтобы царапина все же была пустяковой и в кровь не попала инфекция...

*

Срединный летний месяц бескомпромиссен во всем, и развивать его тему следует так же в лоб.

Аля Кудряшева. Июль:

Среди людей, которые не с нами
уже есть те, которые не с ними,
а с теми те, которые не с теми,
и дальше, дальше вереница спин.

на цыпочках уходят по цепочке
по тихо звякнувшей дверной цепочке
и мы лежим, до боли сжав ресницы,
чтобы не догадались, что не спим.

чтобы не догадались, как мы тотчас,
как только лифт придет - чертовски точен,
как только звук шагов все дальше, тоньше
мы выбежим в предутренний ландшафт

и будем все глядеть, как застывая,
уходит то, чем жили мы. в трамвае
заплатит за проезд. поставит vale
в конце письма. и прекратит дышать.

и прекратит дышать. и будет снимок
с такими нами - жаркими, лесными
среди людей, которые не с ними,
не те, не мы, чужие из кино

и будет снимок, смазанный и мелкий,
никто не различит - цвета померкли,
что ты и я смеемся на скамейке
и солнцем истекает эскимо.

Хвала тем, кто не с нами, храбрым вам, кто
Терпел все наши глупости, повадки,
и вряд ли тот и вправду виноват, кто
решил, что с теми тоже по пути.

Как хорошо, что лето, ярки краски,
Что ночи коротки, что ранний транспорт,
Что ты так крепко спишь. И не напрасно,

Что лифт вот-вот уж должен подойти.

http://izubr.livejournal.com/238533.html

Очень питерское стихотворение, возможно, благодаря своим трамваям (ранний транспорт в последних строчках — тоже, разумеется, трамваи, расползающиеся из парков, ибо ничто другое колесное не отпечатывается так в пытающемся дотянуть в полудреме до писка будильника мозгу).

*

А вот метро Бориса Панкина совершенно неконкретное, даже после однозначного указания пересадочного узла, где происходит действие:

...но станция серпуховская,
на кольцевую переход.
Идешь, сережками сверкая
на замордованный народ,

выцокивая каблучками
замысловатый танец свой,
по отшлифованному камню
от радиальной к кольцевой.

Я следом двигаюсь неспешно,
слежу, как будто невзначай,
тебя. Но ты меня, конечно,
и ладно, и не замечай.

От стен отскакивает эхо,
дробясь и осыпаясь в пол.
И жаль, что надо дальше ехать.
...ну, вот и поезд подошел.

http://www.stihi.ru/2010/07/03/5976

Хотя, питерское метро отличает пока еще то, что его пассажиры не воспринимают возможность взрыва всерьез.

В метро, где каждый третий азиат,
Спускаясь каждый день, как в некий ад,
Без веских оснований не спеши,
Спокойно и размеренно дыши.

Здесь воздух металлический на вкус.
Здесь каждый взгляд враждебен или пуст. -
Тем, кто живет в эпоху перемен,
Мерещится повсюду гексоген.

Здесь каждый, кто брюнет, считай - шахид.
Здесь шансов нет - чуть что, и ты убит.
Пародия на дум, отчасти квест.
Блуждай в аду, пока не надоест.

В метро, покуда вздорная судьба
Ведет тебя туннелями на свет,
Не думай ни о чем, не морщи лба. -
Пока ты здесь - тебя, по сути, нет.

http://www.stihi.ru/2010/07/05/2510

*

Но хватит о невеселом, давайте о праздниках. Настоящий праздник отличает то, что он случается нечасто. Не каждую пятницу, нет. Чем реже — тем лучше. Ирина Парусникова умеет устраивать настоящие праздники:

от сладкой жизни до хорошей клизмы
как от маразма до постмодернизма
пунктиром вдруг становится сплошная
когда ты упражняешь усложняешь
свои элементарные частицы
пульс то замедлится то участится
когда дырявишь вражеские рожи
шрапнелью из Есенина Серёжи
на выдохе сбивается наводка
и не берут тебя ни зло ни водка
сомнительные антидепрессанты
в жи- ши- подвох и в дважды два засада
и всё тебе не в кайф и всё не в тему
и эмо то же самое что эму
когда родной язык дается туго
луне плевать на квадратуру круга
не будет ни покоя ни коллапса
обвойся на неё или облайся
проигрывая в этом поединке

купи себе удобные ботинки

расслабься

http://www.stihi.ru/2010/07/10/5727

*

Чтобы определиться с собственным отношением к человеку, полезно — а иногда и необходимо провести параллель между ним и чем-нибудь ярко выраженным, с принятыми определенными качествами. Ракель Напрочь ассоциируется у меня (ничего личного!) с умело брошенным абразивным кругом, не кувыркающимся в полете, а совершающим красивое и неотвратимое стремительное поступательное движение:

Точильный камень

Всё равно ведь буду рядом; через труп
(чей – неважно) или так, – вот-вот узнаем.
Раз ты каменный – при встрече, как сестру,
обнимай меня, не бойся: я стальная.

В этом холоде ничто не чересчур,
камни с косами всегда сходились близко.
Всё равно ведь ты зовёшь – и я лечу,
и лечу быстрей метательного диска.

Я уж как-нибудь управлюсь с личной тьмой,
я уж как-нибудь окончу личный ГИТИС.

...И стою, и понимаю:
этот – мой,
это – мой точильный камень.

Берегитесь.

http://www.stihi.ru/2010/07/24/5450

*

Олег Дозморов стал для меня главным июльским открытием. Дух северного моря не может не найти отклика в моей душе:

Бесчинствуют чайки. Воняет отлив.
Проносятся байкеры. Жарятся стейки.
Транслирует радио модный мотив.
С улыбкой слепая сидит на скамейке,
свой сэндвич и колу доев и допив.

Я знаю ее – в восемь сорок утра
она забирается в школьный автобус,
с расправленной тростью, похожа на глобус
в очках голова, предъявляет свой пропуск,
и татуирована змейкой икра.

Идешь, извлекаешь печаль из всего.
Задернуты шторы на третьем в квартире.
Два семьдесят брекфаст и ланч за четыре.
Звук, запах и трость раскладная – о мире
ну что она знает? Почти ничего.

Что чайки голодные громко орут,
что справа трындят мужики по-валлийски,
что путь до автобуса очень неблизкий,
что лист можжевельника пахнет не виски,
а джином, что триста шагов – пять минут?

А я? Что я знаю? Что катер идет,
что море пылает, сетчатку сжигая,
что, дико и страшно открыв детский рот,
с улыбкой встает со скамейки слепая,
что эти стихи никогда не прочтет.

http://odozmorov.livejournal.com/97171.html

*

Если у вас сейчас утро, то обязательно прочитайте «Утреннее» Дмитрия Блаженова. Хотя, не будет ничего страшного, если сделать это и в другое время суток.

Смешно говорить, но вернется кот,
Будет царствовать над нами, как достойный муж,
Выгибать спину, кривить рот,
Запретит американское киноискусство и контрастный душ.

Мальчиков, носящих крысу на плече, он отправит в строй,
Девочек, носящих крысу на плече, оно загонит в сплин,
Один станет из них - герой,
Другая получит прозвище - Героин.

Оля Героин, Оля Героин, где лёгкие твои шаги,
Подруга юношеских моих дней, подруга червей и пчёл? -
В новой реинкарнации, в сетях городской пурги
Ангел ещё не проснулся, а демон, - ему делать нечего, - встал и ушёл.

Ты погладишь кота по спине, нальёшь ему молока,
Он заурчит, станет терется об ноги, расскажет, как ему нелегко,
Управлять людьми безблагодатно, цель далека,
Родина далеко.

Представляешь, твой кот серый, урчащий, - истинный князь и пребывает в тоске,
Но не он - создатель мелких каверз и смут,
Ты напишешь об этом воспоминания на отходняке,
Тебя примут, но не поймут.

http://d-blagenoff.livejournal.com/6970.html

В удушающую жару этого июля рассветные сны вновь приобрели уже забывающуюся похожесть на явь. Так, мне вдруг приснилось, что я забыла в троллейбусе все деньги и документы — в одной корзине, что называется. Пришлось немедленно проснуться с ощущением обиды и растерянности, что такое может произойти со мной, плавно переходящим в облегчение, что — нет, не может. Но все равно, нехороший какой-то сон, не к добру...

*

Кажется, в прошлом декабре Яшка Казанова объявила одно-двухмесячный мораторий на стихи в своем ЖЖ, мотивируя это тем, что тоже человек и имеет право на простой человеческий бложик. И не скажешь, что не прошло и полгода, но все-таки и не три:

ты целуешься - и как ребенок, и как бандит.
ты болтаешь - и как профессор, и как балбес.
ты упрям, беспощаден. ты нежен, раним и дик.
ты прекрасен, мой мальчик. я люблю тебя без
оговорок. люблю тебя и хочу
быть с тобой до отказа. до самого самого "стоп".
просто быть: бить посуду - нести какую-то чушь -
любиться любиться - гостей приглашать за стол -
пить вино - прыгать в воду - пялиться в небеса -
на горках американских кататься тудасуда -
смотреться до самозабвенья в твои глаза -
болтаться по миру: лондонпарижсудак
гурзуф (непременно)ниццаантиб... с трудом
затем вспоминать маршруты, курить кальян,
смеяться до слёз, строить в тоскане дом.
а, когда ты ужалишь, просто впитывать яд
= просто быть. с тобой, мой маленький смуглый чёрт,
смешавший во мне коктейль из неровных рифм.

и если мне потребуется поплакать в чьё-то плечо,
я желаю себе, чтоб оно оказалось твоим.

http://juzz.livejournal.com/262668.html

*

Владимир Захаров не перестает доставлять эстетическое наслаждение все те годы, что я знаю его виртуально — уже настолько хорошо, что временами появляется похожая на дежавю уверенность, будто мы знаем друг друга и по эту сторону экрана, ну, может быть, под другими именами...

Тень на плетень

не важно, ты плетнев или тарасов,
но мальчиков под маечкой не трожь,
у нас растет для разных педагогов
над пропастью развесистая рожь

когда придут к тебе из таиланда
сиамские, положим, близнецы,
ты посмотри на них, вздохни, и ладно,
и в воду все фартовые концы.

оркестр заиграет марш шопена
под сводами, где был бассейн москва,
и мальчики дозреют постепенно
до нужного размера естества.

не пожалеют званий лауреата
и аристократических седин,
и поделом.
Но помните, ребята,
чайковский на руси у нас один.

http://wowa1.livejournal.com/213776.html

*

Продолжит подзабытую июльскую тему Марьяна Высоцкая, автор, которому некоторые стилистические огрехи хочется прощать по причине не имеющей равных перспективности. Нереализованный потенциал, правда, в отличие от превращенного в мастерство, пропивается или просто херится только так. Будем надеяться, что этот случай — не тот.

Утопи-ческое

Пока моим девочкам там не спится, не естся, не- (все глаголы),
Зарабатывают себе ревматизм и на Карловы Вары,
Моё счастье в Крыму измеряется банкой колы,
Телефонным звонком и качественным загаром.
Пока мои девочки ищут себе владельцев,
Шутят им шутки,чтоб заработать оплеск,
Моё счастье лежит со мной рядом на полотенце
И торчит от того, что я загораю топлес.
Пока моя мама пытается всунуть брата
В какое-то ПТУ и тычет всем взятки,
Мой любимый фонарик светит на четверть вата,
А всё остальное, как водится, в полном порядке.
Пока мой Юра пашет в своем ресторане,
Кормит холёных женщин рифлёным летом,
У меня всех забот - сигареты найти в кармане,
У меня всех проблем - вернуться в палатку с рассветом.
Пока моя Маша обживает собой столицу,
Пока моя Аня просыпается в мутном Херсоне,
Я рисую на водной глади любимые лица
Всех незабранных к морю, оставленных на перроне.

http://www.stihi.ru/2010/07/29/930

*

Автор, скрывающийся под псевдонимом, особенно нарочитым, не имитирующим обычное имя-фамилию, обязательно наводит на догадки о мистификации. Литературную неискушенность легко можно изобразить, снизив требования к себе, или вообще сливать под вторым именем опусы, сочтенные второсортными. Я в таких случаях стараюсь обращаться с виртуальной личностью как с тем, за кого она себя выдает. Если это настоящий человек «как есть» — замечательно; если это такая игра — отчего бы ее и не поддержать? Взялся за гуж — не говори, что не муж. Да и вообще, мне самой за все мои виртуальные годы не раз доводилось отвечать на вопрос о, например, половой принадлежности в том смысле, что тот или иной вариант ответа никак не поможет и не помешает достижению большей близости, чем уже имеется. Специализация сетевых ресурсов позволяет конкретизировать направления, куда следует отправиться желающим вывести беседу за пределы тематики.

Не будем, однако, уклоняться и мы. Мне хотелось бы, чтобы приведенная ниже интересная стилизация автора Осталась Ли не была погребена в пластах малоценного с художественной точки зрения мусора.

Осталась Ли. Имя жизни любовь. Марине Цветаевой

-- 1 --

Как ребенок гранатой,
а лунатик -- ножом,
вы играли азартно
своей вечной душой.

В пышном сумраке спален,
в анфиладе зеркал
был всегда уникален
тонкой флейты вокал.

Сквозь бездонные взгляды
и струистый песок
из зеленой засады
метил в сердце клинок.

На булате старинном,
серебром на крови,
имя смерти: Марина --
начертал ювелир.

Губы бледные сжаты,
зацелованы всласть;
злей степного пожара
имя женщины: страсть.

Полной взвешены мерой
и Сафо, и Юдифь;
у страдающей смертной
угль бессмертный в груди.

Эй, гидальго, поэты,
расшибатели лбов…
На могиле безвестной
имя жизни: любовь.

-- 2 –-

Я птица легкая, меня не удержать
рукой бестрепетной, ни силой притяженья,
ни просом бросовым, ни маской униженья;
я -- грудь отверстая и -- лезвие ножа…

Не победить (убить?), непобежденной быть;
друзьям -- врагам еще не выплачен ассарий
за душу певчую, но сам силки расставил,
кто обещал (кричал): любить, не погубить…

Я птица вольная, мне нравится летать
по небу звездному над горечью людскою;
не удержать меня бестрепетной рукою,
не изловить.… Как быть? Попробуй же позвать.

-- 3 –-

В позаброшенной могиле,
в глухомани, без креста,
скорбь оставить не смогли вы
и начать себя с листа…

Не задался «дар напрасный»,
страстью сердце иссушил;
был случайный, был опасный
мах ночной свистящих крыл.

С той, заоблачной, твердыни,
царств сияние узрев,
дух, охваченный гордыней,
начал падать в жизнь, как в смерть.

Навсегда царицей бала
вы пришли: дарить и брать!
Но душа, душа страдала,
в маске дивы – просто мать.

Ни во что сей мир не ставя,
Вы считали: жить – любить!
Плоть исчезла, в людях – слава,
Где душе бессмертной быть?

-- 3 а –-

Сияли волосы и плечи
в луче холодном, и зеркал
открылся морок, бесконечен,
в котором взгляд её сверкал,

подобный утренней Венере
(но полно, ещё правит ночь!)
в своей мальчишеской манере
ласкается и -- гонит прочь,

и тут же обжигает страстью,
всё губит -- гибельно нежна,
тонка лодыжкой и запястьем,
дерзка -- привычкой побеждать

своих врагов губами в губы,
ногтями в спину, до кровИ!
...луна в окне пошла на убыль,
смягчаются глаза твои...

Дай каждый палец из двадцатки,
в перстнях и кольцах, лобызать!
Часов не слушай, время -- шатко,
ещё мы можем -- счастье -- знать...

-- 4 --

Этой ношей атласовой
на лилейных плечах,
кто посмеет похвастаться?
Мир таких не встречал…

Под соломенным золотом
в изумрудинах глаз,
так пронзительных молодо,
лучик светлый не гас.

Простынями, бумагами
раздавая себя,
накопила, богатая,
в волосах серебра.

Измениться и рада бы,
да не встать ото сна…
Точка смерти -- Елабуга,
время жизни -- весна.

-- 5 –-

Белою вьюгой
как будто напудрен придворный парик;
рыцари Юга,
вничью навсегда завершилось пари.

Холодно очень
с навылет простреленным сердцем лежать,
светлые очи
накрыла стальная, как небо, печать.

Нет, и не будет
победного марша гвардейских полков;
мертвые люди
и кони вповалку в снегу глубоко.

В марте растает
и заневестится маками степь;
воронов стае
уж будет с курганов на что посмотреть.

Белый ли, красный --
их чистые кости покроет травой;
бились за счастье,
довольно! Теперь только вечный покой.

-- 6 –

Перлы, яхонты, серебро --
безущербно моё добро.

Не зашито в тугой мошне --
расцветает в чужой душе.

Легкий бисер изящных рифм
ожерельем на перси нимф.

Я любила не раз, а сто --
камнем шла на морское дно.

Где кораллов стоят дворцы --
там две дочки мои и сын.

Одной путь далеко лежит,
а другой -- в детстве саван сшит,

сын-мурёнок далёко спит --
у гнезда в первый вылет сбит...

Что ж так хрипло оно поёт,
безнадёжное сердце моё?

-- 7 –

Отчаянно храброй
и ветреной быть…
Вернитесь обратно
рожать и любить!

Оставь, амазонка,
кочевий размах,
рассказывай звонко
о детских мечтах.

…Не звякают бусы,
молчит тетива;
наездник безусый,
пожухла листва

в садах безмятежных;
ни песен, ни слов…
А барышня где же?
Увел крысолов.

http://www.stihi.ru/2010/07/29/1876

*

На днях на Стихире среди вновь зарегистрированных авторов появился Павел Шульга. Вот как он представил сам себя:

Монолог

...а я скажу тогда: а что рассказывать? О чем просить, по счету заплатив? Рассказ мой прост – не «Братья Карамазовы», не «Гамлет» и отнюдь не детектив. Родился, жил... обычная история, дорога от рождения во тьму. Забег по траектории, которая приводит нас в итоге к одному. Искал себя в чужой разноголосице, старался избегать ненужных склок... Набор стандартных формул так и просится в какой-нибудь стандартный некролог.

И я скажу: всё верно, спорить не о чем, и наши судьбы схожи, как ни ной: ведь каждый в этот мир приходит неучем, и неучем уходит в мир иной. Мы тем похожи – все без исключения – что мчимся, как ночные поезда, не ведая ни пункта назначения, ни времени прибытия туда – так под Москвою мчат вагоны синие в предобморочной мути часа-пик…

Вот так и я по заданной мне линии проследовал до станции «тупик». Промчалась жизнь, прогрохотала конница. Все поглотила черная дыра. Забег окончен, публика расходится, и мне пора. Конечно же, пора.

Вот только мысли прыгают зайчатами, вот только жжет, куда ни погляди, в сетчатку мне безжалостно впечатанный последний кадр того, что позади – того, что я оставил недоделанным, когда отсчет закончил метроном (вот здесь, на этой лавочке, сидели мы, гуляя с дочкой в парке перед сном) – и я гляжу, гляжу с недоумением на мир людей, оставшихся в живых (здесь девочек дразнил на перемене я, здесь годом позже дрался из-за них; вот здесь плясал с женой на свадьбе дочери, вот здесь плясал, когда женился сам)… Я знаю, время ставить многоточие, свободу дав рулю и парусам. Но вот проходят дни, года, столетия, и нет меня в веселой их гурьбе. Ответь мне, Боже мой, на этом свете я хоть что-нибудь оставил по себе?..

И я скажу: мой внук уже подрос, поди: семь лет прошло, а кажется – два дня… и у меня одна лишь просьба, Господи. Пусть в нем живет хоть капелька меня.

http://www.stihi.ru/2010/07/28/5836

*

И напоследок хотелось бы коснуться вечной темы качества поэтического перевода. Вот какую замечательную иллюстрацию, почему хороших переводов сонетов Шекспира не существует, приводит Александр Шапиро:

В 1974 году Бродский написал "Двадцать сонетов к Марии Стюарт". Четвертый сонет звучит так:

Красавица, которую я позже
любил сильней, чем Босуэла -- ты,
с тобой имела общие черты
(шепчу автоматически "о, Боже",
их вспоминая) внешние. Мы тоже
счастливой не составили четы.
Она ушла куда-то в макинтоше.
Во избежанье роковой черты,
я пересек другую -- горизонта,
чье лезвие, Мари, острей ножа.
Над этой вещью голову держа,
не кислорода ради, но азота,
бурлящего в раздувшемся зобу,
гортань... того... благодарит судьбу.

Если бы этот сонет переводил Маршак, то получилось бы вот это:

Сколь ни был Босвел по сердцу тебе,
Но страсть моя к другой была сильнее.
Ты обликом отчасти схожа с нею -
Мне вспомнилось в приглушенной божбе.
Нас было вместе не свести судьбе...
Уйти в плаще за счастием, вернее,
За грань - ты не позволила себе.
Я грань иную пересек позднее:
Земля в ней встретит неба синеву,
А острота ее клинку подобна.
На ней вздымаю гордую главу
Не для дыханья. И пускай утробно
Пузырится азот по железам,
Но горло благодарно небесам.

Запомните: хороших переводов не существует!

http://burrru.livejournal.com/70644.html

*

Уведомление об авторских правах: все права сохраняются за уважаемыми авторами. Орфография, пунктуация и типографика оригиналов не изменена.

Другие статьи в литературном дневнике:

• 01.08.2010. Невидимый журнал